Сергей Корзун

– Чем новый формат принципиально отличается от старого?

– Строго говоря, «Свобода» не изменяет, а уточняет, модернизирует свой формат, который был и остается информационно-аналитическим. В нашем эфире больше не будет длинных «записных» программ – когда в записи в течение часа эксперты комментируют какое-то событие. Программы из цикла «Россия вчера, сегодня, завтра» будут разбиты на очерки продолжительностью не более 13 минут. Зато на два часа возрастет продолжительность «живых» программ, которые выходят в прямом эфире. Будет усилена информационная составляющая. Мы увеличили количество сотрудников службы информации в Москве, реанимируем и обновляем связи с корреспондентской сетью в России и республиках СНГ. В отличие от «Эха Москвы», которое является московской радиостанцией, «Свобода» – радиостанция федеральная, и корреспонденты у нас есть во всех значимых точках России и ближнего зарубежья. Изменится и логотип радиостанции, вместо привычного колокольчика теперь будет факел.

– Какова цель изменений?

– Мы хотим, чтобы «Свобода» больше не воспринималась как зарубежное радио эмигрантов. Большинство наших программ сейчас делается в московском бюро. И в пражском бюро тоже работают уже не столько эмигранты, сколько просто журналисты-международники. И второе – это обновление стилистики радиостанции, которая из «забугорного» вещания времен «холодной войны» превращается в игрока на внутреннем рынке информации. В этом смысле мы позиционируем себя рядом с российскими информационными радиостанциями «Маяк 24», «Радио России» и прежде всего «Эхо Москвы».

– Принято считать, что аудитория «Свободы» – это либералы, которые за Америку и против Путина.

– Это абсолютно несправедливо. Если судить по пейджерным сообщениям, то скорее перевес будет на стороне тех, кто против американской позиции и поддерживает происходящее в России. А обычно если в студии находится либерал, то большинство сообщений обращено против либералов, если человек государственно-ориентированный, больше сообщений приходит от либерально настроенных слушателей.

– А ваша неизменная любовь к правозащитникам, которые регулярно получают слово в эфире «Свободы», сохранится?

– Да, правозащитная тема – это одна из любимых и больших тем радио «Свобода». Сергей Ковалев, Людмила Алексеева, Алексей Симонов, Олег Панфилов – наши постоянные гости, поскольку правозащитники выполняют чрезвычайно важную функцию. Они защищают права человека в его взаимоотношениях с государством, которое, мягко говоря, не всегда бывает справедливым. А журналисты, если считать их четвертой властью,– это тоже санитары леса, которые обязаны замечать соринку в глазу государства, находить недостатки в интересах всего общества. В этой миссии мы естественные союзники.

– А в обществе есть запрос на правозащитную информацию? Ведь тиражи оппозиционных газет во много раз меньше, чем у «желтой» прессы, а правозащитные демонстрации собирают в лучшем случае несколько сот человек.

– По моим ощущениям, вряд ли больше 10% членов российского общества готовы воспринимать серьезную информацию и думать о судьбе страны. Конечно, за исключением моментов всеобщего напряжения, таких, как Беслан или захват заложников на Дубровке, когда даже люди аполитичные начинают задумываться об этих проблемах. А 10% – это совокупная аудитория всех либеральных газет и радиостанций. И в западных странах этот процент не намного выше, просто там люди живут удобнее, они уже добились того, что государство обращает внимание на их интересы.

– Давление со стороны государства ощущаете?

– Почти нет. Я говорю почти, потому что прямых указаний ни мне, руководителю московского бюро, ни директору русской службы по поводу наших программ государство не дает. Это вообще мало развито и на радио, и даже на телевидении. Насколько мне известно, сами руководители телевизионных каналов выбирают такую политику, которая не сильно отличается от политики государства. Давление осуществляется прежде всего через возможность осуществления своей профессиональной деятельности. Пример – очень странный судебный процесс в отношении нашего корреспондента в Чечне Юрия Багрова. Его суть такова – раньше Юрий был гражданином Грузии, но с 1992 года живет в России, его мать и его жена – граждане России. Сам он тоже давно получил паспорт и гражданство. Но вот недавно в отношении него возбудили уголовное дело и попытались доказать, что гражданство он получил на основании подложных документов. Сначала его хотели выдворить из России, потом присудили заплатить штраф и разрешили вновь ходатайствовать о получении российского гражданства. Не берусь комментировать решение суда, но для нас важно, что Багров – активно действующий наш корреспондент, и нам представляется, что власти пытались помешать его профессиональной деятельности, вовлекая в это разбирательство. У него изъяли паспорт, он не мог свободно перемещаться по стране. Кроме таких вещей, прямого давления нет. Но в нынешней кремлевской администрации очень сильны антиамериканские настроения. По крайней мере почти так же сильны, как это было на исходе советского периода. Наверное, они представляют себе, что у страны должен быть какой-то враг или призрак врага. Это мешает отчасти, потому что высокопоставленные чиновники Кремля неохотно приходят в студию радио «Свобода».

– Не опасаетесь за критику властей получить предупреждение, как недавно получил «Коммерсант» за интервью с Масхадовым?

– Предупреждения для СМИ – это как дамоклов меч, после двух можно закрыть газету или отозвать лицензию у телеканала или радиостанции. Поэтому мы очень аккуратно работаем с информацией. Чтобы сообщение вышло в эфир, нужно как минимум два источника. В случае с информацией особой важности обязательно дается ссылка, что вторым источником она не подтверждена. А интервью с Масхадовым могло получить любое СМИ, которое захотело бы. Вопрос в том, что из этого интервью можно и нужно давать в эфир. Российские законы запрещают пропаганду терроризма, идей насилия. В случае с «Коммерсантом» Минпечати сочло, что в статье содержался не только комментарий к объявленному перемирию, но и замаскированные призывы к насилию, угрозы, что если не будете соблюдать его, то вам же будет хуже. Внимательно будем смотреть, выиграет ли «Коммерсант» апелляцию.

– Каковы, по вашему мнению, будут последствия убийства Масхадова?

– Наиболее вероятно, что боевые действия в Чечне примут совершенно непредсказуемый характер. Теперь любой полевой командир может объявить себя лидером. А чеченское сопротивление все больше будет сливаться с международной террористической сетью «Аль-Каиды». По моему мнению, не следует ожидать, что с гибелью Масхадова теракты прекратятся, скорее в ближайшей перспективе их вероятность увеличивается.

– Если журналист, предположим, считает правильной линию на ведение войны в Чечне до победного конца, он на «Свободе» может работать?

– Если он сохранит эти взгляды при себе, то может. То же самое относится к безбрежным либералам-рыночникам. Устав радио «Свобода» запрещает штатным сотрудникам радиостанции комментировать события. Журналист – это посредник между носителями идей и слушателями. Не буду скрывать, что «Свобода» – радиостанция либеральная. Но либерализм для нас означает то, что выразил Вольтер: «Я не согласен с вашей точкой зрения, но я отдам свою жизнь за то, чтобы вы могли ее высказать».

– Свобода слова в современной России есть?

– Есть, если свободу слова воспринимать не как свободу слова конкретного человека, а на круг. На телевидении скорее нет. На радио есть, так как существует «Эхо Москвы». В газетах тоже есть, учитывая многообразие мнений и источников финансирования газет. Невозможно представить, чтобы за критику в адрес государства или чиновников сажали в тюрьму. На мой взгляд, необходимо еще большее разнообразие мнений, но это уже на вкус и цвет...

Шеф-корреспондент московского бюро Радио «Свобода» Сергей Корзун