Упущенный шанс

Между тем в тексте программы социально-экономическое состояние Башкортостана оценивается крайне негативно. Нефтехимический комплекс, формирующий бюджет и уже много лет находящийся под строгим контролем, а теперь уже и в собственности близких к Муртазе Рахимову людей, в упадке. Что странно, если учесть, как высоки в мире цены на нефть.

За те годы, что республикой руководит Муртаза Рахимов, добыча нефти снизилась в 2,5–3 раза. Рентабельность предприятий ТЭК с 1999 года упала с 50 до 18 процентов. Инвестиции в отрасль уменьшились в прошлом году вдвое. Зато нефтехимическая отрасль республики прославилась грандиозными скандалами – и уводом от налогообложения через офшоры свыше 12 миллиардов рублей, и незаконной «приватизацией», нанесшей ущерб государству в 114 миллионов долларов.

Последствия такой политики не заставили себя долго ждать. Согласно тексту правительственной программы, в «самом процветающем регионе» доходы населения составляют всего 60 процентов от среднероссийских. Объем валового регионального продукта на душу одного жителя республики ниже на треть, чем по России в целом. Отстает Башкортостан по объемам выпуска промышленной продукции и по темпам экономического роста. Прибыль предприятий за последнее время уменьшилась на четверть. 36% из них убыточны, и количество таких предприятий постоянно растет. Износ производственных фондов – самый высокий в Приволжском федеральном округе.

Вывод разработчиков программы весьма печален: собственных доходов республике после расчетов с федеральным центром явно недостаточно. Это, в свою очередь, ведет к свертыванию всех социальных программ и превращению региона-донора в хронического потребителя траншей. Вывод – необходимо оказать Башкортостану прямую финансовую поддержку федерального центра в размере 32 миллиардов рублей, что документ и предусматривает. Именно эти цифры местная власть тщательно скрывает от населения республики.

Однако проблема даже не в этом. Федеральная программа социально-экономического развития основной упор делает на структурную перестройку и техническое перевооружение крайне запущенной республиканской промышленности. Иначе говоря, центр заставляет республиканские власти осуществить то, за что они давно обязаны были взяться сами.

До начала «Рахимовского десятилетия» у республики были прекрасные шансы стать лидером экономического развития на фоне остальной России. Оставшаяся в наследство от Советского Союза мощная и достаточно современная промышленность, квалифицированные кадры, богатейшие полезные ископаемые, большие налоговые льготы, когда практически все деньги оставались в регионе, давали возможность для впечатляющего рывка вперед. Но вместо этого общенародная собственность сосредоточивалась в одних ловких руках, создавались новые и экономически неэффективные монополии, из республики жесткими административными методами изгонялись конкуренты и потенциальные инвесторы. Одно время республика жила относительно неплохо за счет прежнего потенциала, но в какой-то момент Башкортостан оказался на грани банкротства. Политика властей строилась по принципу поведения кукушки, когда в неплохо развивающийся сектор экономики, как в чужое гнездо, искусственно навязывался «кукушонок». Разумеется, свой, родной: сын, племянник или кум. Птенец оказывался заведомо крупнее остальных, так как вскормлен был на бюджетные деньги, освобождался от налогов и излишней опеки проверяющих органов, весь пыл которых отныне направлялся на избавление от конкурентов. Били по ним крепко, без оглядки на законы, всей мощью административного ресурса. И вскоре оставались в гнезде в гордом одиночестве, распоряжаясь всем бизнесом. Так были оккупированы все отрасли, которые приносят большой и быстрый доход.

Характерна история с банком «Уралсиб». Создавался он как государственный. На немалые бюджетные средства, при наличии разного рода льгот. Столь лакомый кусок возглавил племянник Муртазы Рахимова. Многие банкиры забили тревогу: этот инкубаторский кукушонок всех потом из гнезда вытолкает! Так и вышло. Банк занялся скупкой-продажей акций предприятий и приступил к долгосрочному кредитованию раньше других. С подачи «Уралсиба» «придавили» конкурентов, административно расчистили банковское пространство. Крупнейшие предприятия республики обязали перевести счета в «свой» банк. Сейчас «Уралсиб» не гнушается ничем – даже отнимает коммунальные платежи у Сбербанка.

Только теперь в результате незаконной приватизации банк перешел в руки все того же родственника Муртазы Рахимова. Доля правительства, правда, осталась – 37,5 процента. Но и она постепенно распродается. Сейчас на торги выставлены еще 15 процентов республиканских акций.

На примере «Уралсиба» четко прослеживается логика действий властей – пока им интересны крупные проекты, поэтому малый и средний бизнес в Башкортостане много лет пребывает в зачаточном состоянии.

Однако монополизм выгоден лишь единицам. Для республики он уже вышел боком. Лет шесть-семь назад в сотню лучших банков России входило пять представителей Башкортостана. Сейчас – единственный. Пострадало качество банковских услуг, а вслед за этим и положение хозяйствующих субъектов. Да, «Уралсиб» действительно выглядит гигантом. Но весьма нестойким к различным кризисам. В неблагополучном 1998 году банк принес 300 миллионов рублей убытков. Многие другие банки, утверждавшиеся на рынке без поддержки власти, по крайней мере тогда не проиграли. Крах такого монстра, как «Уралсиб», приведет к катастрофическим последствиям для Башкортостана, к разорению многих предприятий и десятков тысяч рядовых вкладчиков.