Posted 15 февраля 2010,, 21:00

Published 15 февраля 2010,, 21:00

Modified 8 марта, 07:15

Updated 8 марта, 07:15

Оценка по поведению

Оценка по поведению

15 февраля 2010, 21:00
О модернизации говорят сейчас не меньше, чем четверть века назад о перестройке. И призывы звучат похожие («начать с себя»), и опасения. С тем, что глобальный экономический кризис, ударивший по РФ обвалом цен на сырьевые товары, просто заставляет нас модернизировать экономику, никто не спорит. Дискуссии разгораются о то
Сюжет
Бензин

Выступая недавно на крупном и весьма представительном форуме, первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов призвал отечественных предпринимателей начать модернизацию страны с изменения своего поведения. Предложения прозвучали довольно простые – пристегивать ремни безопасности в машине, соблюдать ПДД, заниматься своим здоровьем, самообразованием и образованием детей. «Мы понимаем, что сейчас это в широкой степени отсутствует, но это не значит, что мы к этому не должны идти. Модернизация начинается со всего этого», – подчеркнул он.

Из этого можно сделать вывод, что власти рассчитывают на то, что движущей силой процесса станут деловые круги. Общество в целом с таким подходом не согласно. По данным недавнего опроса ВЦИОМ, 59% наших граждан считают, что переход к инновационной экономике и ее модернизация зависят от государства и чиновников. Главную роль предпринимателям и бизнесменам отводит лишь каждый пятый, и лишь 12% полагают, что перемены зависят от самих людей. Массовое упование на власть, принижение роли бизнеса и очень низкая самооценка всерьез беспокоят и социологов, и экономистов. Но еще печальнее становится картина, если людей спрашивают, кто в нашей стране заинтересован во внедрении каких-либо инноваций. 59% просто не смогли ответить на этот вопрос, а 23% сказали, что таких сил или групп у нас нет. Государство и чиновников в этом «подозревают» 5%, бизнесменов – 4%, партии и политиков – 3%.

Эксперты отмечают: даже если у россиян появится большое желание включиться в процесс модернизации, неясно, позволят ли им это собственные возможности. В последнее время в качестве одного из важных факторов развития экономики рассматривается уровень развития человеческого капитала, который представляет собой запас знаний, навыков, мотиваций, способностей и здоровья, способствующий росту производительности труда и доходов человека. При этом инвестиции в человеческий капитал включают в себя в основном расходы на образование и здравоохранение.

Казалось бы, при огромном количестве вузов хотя бы с образованием в нашей стране проблем быть не должно. Однако не все так просто. «Мы увлеклись идеей, что подготовим много людей с высшим образованием, и это создаст некие модернизационные выбросы, – рассказала «НИ» директор научных программ Независимого института социальной политики Лилия Овчарова. – Здесь кроется глубокая ошибка, потому что мы добивались эффекта повышения численности людей с высшим образованием на фоне снижения инвестиций в эту сферу. А это означает, что качество нашего высшего образования очень низкое. Оно спустилось до уровня удовлетворения потребительских потребностей самих получателей образования, а вовсе не потребностей рынка труда. И профиль выпускаемых специалистов сориентирован на спрос абитуриентов, а не на потребности рынка». Иными словами, выпускники получают моральное удовлетворение от того, что у них есть диплом, но этот диплом не дает гарантий успешного трудоустройства, поскольку слабо востребован экономикой.

По мнению г-жи Овчаровой, неразвитость институтов, работающих на человеческий капитал (образования и здравоохранения) показывает: к модернизации мы пока не готовы. Это, кстати, полностью подтверждают и последние мировые данные. По индексу человеческого развития, который состоит из трех компонентов – доходов, здоровья и образования, – наша страна занимает 71-е место в мире. При этом, как ни парадоксально, и эту позицию (мягко говоря, весьма скромную) нам обеспечивает сравнительно высокий уровень доходов. Разумеется, на фоне большинства беднейших государств. А вот если учитывать только такие показатели, как образование и здоровье, наше место понижается еще на 16 позиций.

Другая проблема, по мнению Лилии Овчаровой, в том, что за последние годы наш рынок труда деформировался в сторону создания рабочих мест, требующих низкой квалификации и низкого уровня профессиональной подготовки. В России порядка 70 млн. занятых, из них 37 млн. трудятся на крупных и средних предприятиях. Это основная база так называемых хороших рабочих мест. Еще 10 млн. нашли себя в малом и среднем бизнесе. Но из них лишь половина имеет хорошие рабочие места, а половина – теневой сектор, непрозрачный и неустойчивый, с низкими заработками. Кто остальные более 20 млн. человек – вообще неизвестно. «Нельзя инвестировать только в образование, импульс должен идти и со стороны рынка, который обязан предъявлять новые хорошие рабочие места. Сейчас он их не генерирует. И эта проблема даже серьезнее, чем низкий уровень образования», – считает эксперт.

Декан Высшей школы маркетинга и развития бизнеса ГУ-ВШЭ Татьяна Комиссарова тоже не очень высоко оценивает наш человеческий капитал с точки зрения перспектив модернизации. «Маркетологи говорят, что людей, не склонных к изменениям, в России порядка 40%, а новаторов, которые готовы пробовать новое, готовы идти в предприниматели, до кризиса было 17%, а сейчас их доля снизилась до 9%, – сообщила «НИ» эксперт. – Такого количества новаторов нам не хватит, чтобы перестроить экономику. Да, в западных странах их еще меньше, но там и другая система. Например, если в Англии человек идет в центр по трудоустройству, он знает: если он переобучится, то ему гарантировано дадут работу. А у нас говорят: пожалуйста, переобучайтесь, но гарантий работы никто не даст».

А вот директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев считает, что скорее власти не готовы начать модернизацию, чем население не способно ее поддержать. «Вспомните, население в 1990-е годы «включилось» и стало зарабатывать на чем только возможно. Мне кажется, что наши люди как раз наиболее склонны к тому, чтобы меняться, причем в лучшую сторону, – рассказал «НИ» ученый. – Четкой программы модернизации, увы, пока нет у правительства. Здесь нужно большое количество реформ. Нужны стандарты, нужно понуждать отдельные компании к модернизации. Через систему стандартов, техрегулирования, как в Европе, необходимо сделать старое производство невозможным, и это вызовет спрос на технологии. А когда вы просто платите деньги, чтобы изобрели новые технологии, то их, конечно, изобретут, но применять не будут. Десятки, даже сотни наших технологий применяются в Китае, Мексике, Бразилии, а у нас – нет. Потому что нет мотива».

По словам г-на Иноземцева, власть пока ничего не требует от себя и от тех компаний, которым она дала наибольшие преимущества. «Самый простой пример: в 2005 году было принято решение о переходе с 2007 года на стандарт бензина Евро-3. Эта мера сугубо модернизационная, поскольку она требует от производителей купить новое оборудование и производить продукцию более высокого качества. Но в 2007 году тогдашний премьер Михаил Фрадков отсрочил введение этой меры на полгода, поскольку пришли нефтяники и сказали, что им тяжело. В 2008 году последовала новая годичная отсрочка, а в итоге срок отодвинули до 2011 года, – рассказал эксперт. – Возникает вопрос: если власть ради модернизации сама не хочет подтолкнуть компании к выполнению уже принятого решения, то чего ждать от них и от простых граждан. Какой у них мотив?»

Еще один фактор, ставящий успех модернизации под угрозу, – сращение интересов бизнеса и чиновников. Примером, по словам г-на Иноземцева, может служить отечественный строительный сектор. «У нас сейчас на один квадратный метр возводимой площади тратится в среднем в 2,8 раза больше бетона, чем в Европе. Башня «Федерация», которая стоит в московском Сити, имеет сечение 20 на 4 метра полной бетонной заливки. Во всех странах применяется так называемый трубобетон: колонна при этом в пять раз меньше, но там делается металлическая опалубка, а внутрь заливается бетон. Это очень прочная конструкция. Она изобретена еще в СССР, но у нас не применяется вообще. Нам важно, чтобы бетона шло больше, поскольку в этом заинтересованы его поставщики», – рассказал ученый.

Наконец, и бизнес, на который уповает государство как на потенциального модернизатора, может не оправдать его надежд. «Во всем мире, когда призывают к инновациям, обычно на какой-то период или на тот или иной проект дают налоговые льготы, потому что хорошо известно: внедрение инноваций сразу денег не дает, – отмечает Татьяна Комиссарова. – Я уже два года занимаюсь проблемами маркетинга инноваций и знаю, как это сложно. Хотя сейчас тот период, когда потребители готовы к изменениям, самое время выводить на рынок новые продукты. Но бизнес к этому не готов. Он ищет новые проекты, но с быстрой оборачиваемостью. Такова привычка российского бизнеса – получать вложенные деньги в максимально краткие сроки. А связана она с тем, что долгосрочный период воспринимается как рисковая зона, потому что государство меняет правила по ходу игры».

Власть, похоже, все эти риски понимает. Во всяком случае, на прошедшем на днях Красноярском экономическом форуме первый вице-премьер Игорь Шувалов, вспомнив уже пережитые страной опыты, признал: «Если оценивать попытки модернизации в прошлом, то нередко они заканчивались ощутимыми провалами. И Петр, и Павел, и Екатерина делали попытки модернизации властных структур, в перестроечный период модернизация тоже захлебнулась, поскольку все всегда упирается в социальную стабильность в стране. Нам нужна такая модернизация, в ходе которой при каких-то потерях сохранялась бы социальная стабильность. В противном случае это будет означать для нас фактор высокой социальной нестабильности, которая все начинания и завершит». Действительно, жаль будет, если опять ничего не получится. Идея-то ведь совершенно здравая и абсолютно своевременная. Но, с другой стороны, поэтому серьезные ученые и настаивают: модернизация не может быть только экономической, она непременно должна охватывать и политическую, и социальную сферу.

"