Дело всей жизни

Коэффициент мобильности измеряется в среднегодовых зарплатах по стране и показывает издержки, которые несет человек, желающий сменить род деятельности. Чем ниже этот показатель, тем проще «перейти» из одной профессии в другую. В России подобная «миграция» – довольно накладное занятие. По оценке ВБ, коэффициент мобильности в нашей стране составляет 4,56. Это выше, чем у остальных участников БРИКС, и превышает средний мировой уровень (3,75 пункта).

Небольшая трудовая мобильность делает российскую экономику весьма уязвимой для внутренних и внешних шоков, считают аналитики ВБ. Экономисты посмотрели, что случится с рынком труда, если цены на продовольствие рухнут на треть, например в результате глобального кризиса перепроизводства. Расчеты показали, что реальная зарплата в пищевой индустрии резко снизится, но в остальных сферах, наоборот, увеличится, так как вырастет покупательная способность. В результате люди «побегут» из пищевой промышленности в другие секторы экономики. И зарплаты пищевиков снова подрастут.

В России такая «миграция» трудовых ресурсов займет гораздо больше времени, чем в США. Следовательно, отечественная экономика испытает больше потрясений, чем американская, делает вывод ВБ. Но это не значит, что в «обычной» жизни подобная мобильность всегда идет на пользу развитию страны, считает президент рекрутингового портала Superjob Алексей Захаров.

«Если рабочие начинают часто менять работу, то это значит, что экономику лихорадит. Но если менеджер среднего звена «мигрирует» с одного места на другое, то это, пожалуй, хорошо: происходит обмен опытом между предприятиями, привносятся новые технологии. Но в конечном счете все зависит от конкретных стран и профессий. Если мы возьмем Грецию или Испанию, то там действительно легко поменять вид деятельности, потому что там много людей работают в сфере обслуживания. Но токарь что в Детройте, что в Екатеринбурге не будет бегать с места на место. Для высококвалифицированного рабочего сменить профессию – это фактически начать жизнь заново», – говорит эксперт.

Директор Института социальной политики и социально-экономических программ НИУ ВШЭ Сергей Смирнов, в свою очередь, считает, что высокая трудовая мобильность населения – это плюс для экономики. За исключением тех ситуаций, когда специалист, подготовленный за счет государства, уходит из бюджетной сферы в частную компанию.

«Вспомните, как гуманитарии торговали продуктами, чтобы выжить. А когда ситуация наладилась, они снова вернулись на свои рабочие места. Но то была полная реструктуризация экономики. А изменения могут происходить и на уровне конкретных предприятий. Завод обанкротился – фрезеровщик остался без дела. А в других местах его не берут – там штат укомплектован. У него есть вариант выйти досрочно на пенсию или получать пособие по безработице. Но лучше, наверное, пройти переподготовку и овладеть смежной профессией», – считает ученый.

По мнению г-на Смирнова, в настоящее время уровень трудовой мобильности в России приближается к западным показателям. Например, люди из регионов приезжают в Москву на заработки и меняют профессию. Вчерашние инженеры становятся копателями колодцев или плиточниками-штукатурами.

Вместе с тем г-н Захаров указывает на то, что далеко не все люди готовы поменять профессию. «Взять хотя бы учителей. Если человек не хочет быть директором школы, то с 99% вероятностью он всю жизнь проработает учителем на одном месте», – считает собеседник «НИ».

Эксперты замечают, что столь прочная «привязка» к профессии в России объясняется действующей и поныне советской моделью трудовой миграции («уверенность в завтрашнем дне»), наличием института регистрации, который затрудняет перемещение специалистов по стране, а также отсталой инфраструктурой в регионах, что убивает у людей желание к переезду на новую работу в отдаленную местность.