Posted 9 апреля 2013,, 20:00

Published 9 апреля 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 05:10

Updated 8 марта, 05:10

Кипрский прецедент

Кипрский прецедент

9 апреля 2013, 20:00
На этой неделе Центробанк Кипра заявил, что окончательное решение о размере списания с банковских депозитов свыше 100 тыс. евро будет принято только через несколько месяцев, а не на этой неделе, как ожидалось ранее. Однако уповать на то, что все проблемы решатся с объявлением точной суммы списания, не приходится. Кипрс

В настоящее время Центробанк Кипра ведет переговоры с руководством крупнейшего в стране банка Bank of Cyprus о том, какая доля вкладов будет обменена на акции после того, как тот принял все операции второго по величине банка Laiki, лопнувшего на прошлой неделе. Напомним, что принудительное привлечение к финансированию Bank of Cyprus было принято правительством ввиду выделения ЕС и МВФ антикризисной программы в 10 млрд. евро. Сейчас главные пострадавшие от компромисса – крупные вкладчики, которые за счет реконструкции потеряют до 30%. По оценкам Moody’s, российским компаниям в совокупности принадлежит 31 млрд. долларов, хранящихся в кипрских банках. На сегодняшний день принято решение, что около 60% вкладов Bank of Cyprus сверх 100 тыс. евро – в сумме на 4,9 млрд. евро – будут заморожены, по меньшей мере, до сентября.

Напомним, что в данный момент на Кипре введен жесткий контроль за движением капитала, который касается всех вкладчиков. Так, им нельзя снимать со своего счета более 300 евро в день, причем это касается даже тех, у кого есть несколько счетов в разных банках. Под запретом оказалось обналичивание чеков, а безналичные переводы за границу на сумму от 5 до 20 тыс. евро нужно согласовывать с ЦБ Кипра, который может ответить отказом. Вкладчики также не имеют возможности забрать депозиты с фиксированным сроком, исключение делается только для оплаты кредитов. Покидающим Кипр разрешается вывезти с собой не более 1000 евро, расходы по кредитным картам не могут превышать 5 тыс. евро в месяц.

Еще недавно в Евросоюзе сложно было представить себе контроль над движением капитала или фактический отъем части вкладов, но теперь аналитики опасаются, что подобные меры могут войти в привычку в решениях вопросов с проблемными странами. Ранее глава Еврогруппы Йерун Дейсселблу уже заявлял в интервью Reuters, что программа спасения Кипра является новым шаблоном решения проблем банковского сектора еврозоны и других стран. Однако его слова тут же поспешили опровергнуть другие политические деятели ЕС, указав, что стандартным решением для будущих банковских кризисов это не будет. Общая нестабильность вокруг будущего депозитов и будущего всего «офшорного рая» на Кипре ставит вопрос о том, будет ли Кипр в дальнейшем привлекательным для инвесторов, которые пользуются офошорами по всему миру. И вообще, будет ли бизнес так же активно, как раньше, использовать офшоры.

Опрошенные «НИ» эксперты полагают, что без офшоров современная экономика не обойдется, хотя теперь частные компании, скорее всего, пересмотрят системы расчета рисков с учетом кипрского прецедента.

«Офшоры далеко не всегда привлекают бизнес лишь возможностью прятать деньги, – говорит ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Александр Апокин. – Есть ряд других преимуществ, например, возможность более гибко структурировать сделки, управлять бизнес-процессами, наконец, есть налоговая оптимизация. В отличие от мошенничества с налогами оптимизация с использованием офшоров легальна и очень широко распространена даже в американской практике, хотя политически не одобряется. В прошлом году один из совладельцев Facebook, гражданин Сингапура, от IPO американской Facebook не заплатил в американский бюджет ни копейки».

С этой точкой зрения согласен и ведущий эксперт Института экономики им. Гайдара Сергей Жаворонков, который считает, что возможность платить меньше налогов, чем в стране пребывания, является серьезным аргументом в пользу использования налоговых гаваней. «Офшоры – это давняя история, несмотря на 20 лет борьбы с ними, все-таки большой соблазн платить 1–2% по сравнению с 20–30% в развитых странах. Среди такого рода стран всегда будет конкуренция. Думаю, что от этой истории может выиграть Лихтенштейн или Гонконг», – пояснил «НИ» экономист.

Иными словами, выгода от многолетнего пользования офшорами вполне может покрыть потери от единовременной «стрижки». Более того, специалисты полагают, что даже с самого Кипра уйдут далеко не все компании. «Думаю, бегство компаний с Кипра будет большим, но не тотальным, – продолжает г-н Апокин. – Ведь для того чтобы работать в юрисдикции страны, не обязательно держать там счета и уж точно не обязательно держать на этих счетах деньги. Кипр уже почти десять лет транзитный, а не конечный пункт движения средств. Преимущество в этой области вряд ли исчезнет, пока не будет введен налог на продажу активов и на дивиденды».

Другой аспект, который вызывает беспокойство в первую очередь других проблемных европейских стран – придется ли вкладчикам пожертвовать своими сбережениями ради спасения национальной экономики. Иными словами, распространится ли на них практика «стрижки» депозитов. Экономисты датского инвестиционного банка Saxo Bank отвечают на этот вопрос утвердительно. В своем докладе они утверждают, что банковские кризисы теперь будут разрешаться именно так – сначала убытки понесут вкладчики банков и их владельцы, и только потом придет помощь от структур ЕС. По словам основателя банка Ларса Кристенсена, этот процесс может стать началом конца еврозоны. Российские же экономисты смотрят на эту проблему не так пессимистично. Они обращают внимание, что «стричь» в итоге будут только незастрахованные депозиты, а решение, которое предполагало равномерную «стрижку», изначально было отклонено.

«Итоговое решение по Кипру было типичным для банковского кризиса в маленькой экономике, если не считать заморозки средств и ограничения трансграничных операций. Но и это в практике кризисов банков развивающихся экономик довольно распространено, – говорит Александр Апокин. – В существующем решении никакого единого налога нет, есть потери незастрахованных вкладчиков лопнувших банков, единые для всех вкладчиков. В 2010–2011 годах, например, по модели, сходной с кипрской, осуществлялась реструктуризация банковской системы Испании, правда, масштабных потерь вкладчиков мелких региональных сберкасс там удалось избежать». Кроме того, не стоит забывать, что условия предоставления помощи выдвигали европейцы во главе с Германией, в то время как среди кипрских вкладчиков-иностранцев преобладают россияне. Если бы речь шла о том же Лихтенштейне, где свои капиталыы хранят преимущественно немцы, то решение вряд ли было бы столь жестким, отмечают экономисты. «Самая плохая новость состоит в том, что ЕС изначально предложил конфисковать 9% вкладов, – отмечает Сергей Жаворонков из ИЭП. – Инициативы подобного образа – дурной знак».

Но главный вопрос, который мучает не только потребителей, но и ученых-экономистов, состоит в том, станут ли свободные демократические страны и дальше ограничивать движение капитала. Ряд крупных экономистов, таких, как нобелевский лауреат Пол Кругман, а также эксперты из МВФ уверены, что эпоха свободного движения капитала подходит к концу, а сама свобода движения капитала себя не оправдала. Напомним, что систему контроля за движением капиталов западные страны массово отменяли в 1980-х годах, так как она требовала больших затрат и усложняла работу бизнеса, замедляя экономический рост. Правда, оказалось, что политика свободного перетекания денег провоцирует и невиданные ранее финансовые кризисы: кризис стран Латинской Америки в 1982 году, кризис в Финляндии и Швеции в 1991 году, в Аргентине в 2002 году, текущий кризис стран еврозоны. Причем бюджетное расточительство, которое часто называют причиной возникновения нынешнего кризиса, применимо в данной ситуации, по мнению г-на Кругмана, только к Греции, а в остальных случаях кризис был вызван массовым оттоком денег из банков. МВФ же в своем прошлогоднем докладе впервые признал, что вводить контроль за движением капитала необходимо, правда, только в некоторых случаях: когда потоки капиталов, проходящих через границы, подвержены высоким колебаниям и могут стать катализатором кризиса. Кроме того, в докладе содержится совет не вводить ограничения напрямую, а пользоваться бюджетными ограничениями.

В России же на распространение практики ограничения капитала смотрят с тревогой. Профессор Российской экономической школы Константин Спирин надеется, что в этом вопросе мир не откатится на уровень 60–70-х годов. С ним согласен и г-н Жаворонков, который напоминает, что ни в Исландии в 2008 году, ни в России в 1998-м подобные меры не вводились на длительный срок. «Введение Кипром ограничений на движение капитала – это вынужденная мера, чтобы прекратить окончательный развал банков страны, – заявил в разговоре с «НИ» ведущий научный сотрудник Центра экономических и финансовых исследований и разработок (ЦЭФИР) Алексей Горяев. – Если сейчас начнутся массовые изъятия средств, то и так незавидное положение кипрских банков сменится полным крахом. В такой ситуации, как на Кипре, где другого выхода нет, такие ограничения еще могут быть оправданы, тем более, как временная мера. Но долгосрочным перспективам страны это может сильно повредить».

Однако тенденция, при которой большинство стран введут постоянные ограничения для движения капитала, может оказаться губительной для мировой экономики. «Риск начала общего тренда по ужесточению регулирования международных финансовых потоков на Западе, безусловно, есть, – продолжает г-н Горяев. – При свободном движении капитала страны больше подвержены глобальным шокам. Поэтому у некоторых стран есть большой соблазн решить свои проблемы путем введения ограничений, чтобы удержать деньги внутри страны. Однако это не решит долгосрочные проблемы. Какие иностранные инвесторы будут инвестировать в страну, если потом не удастся вывести прибыль обратно?». Поэтому в целом мировая торговля может замедлиться, бизнес будет с опаской рассматривать любые инвестиции, а страны, которые ввели ограничения на движения капитала, в итоге окажутся в незавидном положении. По мнению г-на Горяева, решение о длительном введении ограничения на движения капитала вполне можно назвать популистским: «Как правило, подобные ограничения вводятся под патриотическими лозунгами защиты внутреннего рынка и отечественного производителя. У стран, испытывающих сложности с экономическим ростом, есть соблазн принять «легкое» решение и, например, повысить тарифы на импорт иностранных товаров. Это действительно поддержит отдельных производителей, но потребители пострадают. А если все страны повысят импортные тарифы и начнутся торговые войны, то негативный эффект будет еще сильнее».

"