Posted 6 августа 2006,, 20:00

Published 6 августа 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:11

Updated 8 марта, 09:11

Председатель комитета Госдумы по экономической политике, предпринимательству и туризму Валерий Драганов

Председатель комитета Госдумы по экономической политике, предпринимательству и туризму Валерий Драганов

6 августа 2006, 20:00
Кто виноват в том, что полки винных магазинов вдруг опустели почти на месяц? Зачем депутаты голосуют за решения, по поводу которых порой недоумевают даже члены правительства? Почему законодательная власть на словах борется с монополизмом, а на деле его поощряет? На эти непростые вопросы журналистов «Новых Известий» отв

– Встречи с гостями мы начинаем с традиционного вопроса: что вам нравится и что не нравится в нашей газете?

– «Новые Известия» входят в число изданий, которые ежедневно лежат у меня на столе. Мне интересно читать вашу газету, в частности, потому, что она не утратила способности удивлять. Недавно я узнал потрясающую историю о «любви» Роспотребнадзора к «НИ». Г-н Онищенко, принимая те или иные решения, конечно, опирается на правовую базу. Однако сам факт столь активной реакции на публикации в СМИ косвенно свидетельствует о том, что не все последствия принятых им решений были заранее просчитаны.
Мне нравится и то, что в «НИ» я могу найти мнения людей, которым есть что сказать. Вот недавно я прочитал интервью своего давнего друга Андрея Кончаловского, с которым меня связывают самые разные интересы. Расскажу вам один случай. После многолетней работы в правительстве я собирался уйти в бизнес. Если когда-нибудь будет возможность, я обязательно там себя попробую. Но так сложилось, что пришлось идти в политику. И в самый разгар избирательной кампании в моем округе вдруг появился на телеэкране Андрей Кончаловский, который прилетел из Соединенных Штатов. На вопрос, что вы делаете сейчас в России, он отвечает, что приехал поддержать своего друга генерала Драганова. Я опешил и тут же ему позвонил. Мы с ним вместе провели несколько встреч с избирателями, и, уверяю вас, это были замечательные творческие встречи, где о политике почти не говорили.

– В названии думского комитета, которым вы руководите, есть слово «предпринимательство». Нужно ли, на ваш взгляд, эту сферу регулировать? Может быть, она сама с собой разберется?

– Думаю, ни для кого не является секретом, что при всей справедливости ретроспективных суждений о развитии американской экономики, о свободе, принципах и ценностях, положенных в ее основу, все же решающий импульс она получила от государства. В результате несколько мощных компаний, таких как General Motors, стали давать подавляющий объем американского ВВП. Поэтому, когда сегодня идут разговоры о том, что мы отходим от демократии, что мы движемся в сторону госрегулирования, нужно к этому аккуратно относиться. Я категорический противник усиления государственного регулирования в тех сферах, где бизнес может существовать свободно. Но есть отрасли, необходимость в регулировании которых очевидна.

– Но ведь в США, как и в большинстве других развитых демократических стран, нет сейчас государственных супермонстров. У нас же они есть и при этом, например, как «Газпром», демонстрируют полнейшую неэффективность. Есть много независимых газопроизводителей, но монополист «сидит на трубе» и ограничивает их деятельность. Что же здесь хорошего для России?

– В США люди, заложившие либеральные ценности, правовые и морально-этические нормы, дали возможность бизнесу развиваться путем саморегулирования, но часть секторов они подняли за счет государства. Сегодня меня мало интересуют роль и место того же General Motors, меня больше впечатляет возможность американского гражданина заниматься бизнесом. Ведь такую возможность он имеет, а вот в России ее пока нет в силу разных причин. У нас малый бизнес развивается бурно, но хаотично, по-прежнему его преследуют риски. Если объективными рисками можно назвать инфраструктурные ограничения или скудость финансовых ресурсов, то к субъективным можно отнести несправедливый доступ к сырьевым ресурсам. Сейчас через закон о конкуренции мы пытаемся эту несправедливость устранить. Но остаются еще и административные риски, статусная рента. Большой бизнес еще в начале 90-х годов успел обо всем договориться, малый к этим договоренностям допущен не был. Поэтому для нашего комитета, безусловно, малый бизнес является приоритетом. Что же до «Газпрома», то я согласен: эта махина может давать больше и лучше. Это сейчас тоже на повестке дня.

– Как тогда объяснить принятый вами закон о монополизации трубы?

– Энергия – это наше преимущество, а закон, который мы приняли сегодня, не на века. Сейчас он позволит это преимущество развить, принять десятки дополнительных законов, создать инфраструктурные условия, посмотреть, как заработает закон о конкуренции, привлечь к этому бизнесу другие компании, в том числе и малый бизнес, и тогда открыть настоящую конкуренцию. Это тот случай, когда к экономической выгоде подтягивается политическое решение. Причем не в интересах политики, а в интересах экономики.

– Но ведь закон-то работает в интересах монополиста…

– Давайте скажем так: «Газпром» в данном случае выступил как более успешный, чем его конкуренты, лоббист.

– Валерий Гаврилович, все мы видим, как мучительно восстанавливается алкогольный рынок. Кто все-таки виноват в этой неприглядной истории?

– Одного виноватого мы с вами не найдем. Год назад мы приняли закон. Мы постоянно напоминали участникам рынка: вам придется клеить новые марки, это будет своеобразный электронный паспорт, где зафиксирована вся информация о каждой капле произведенного спирта, которая будет поступать в единую информационную систему. Рынок должен был начать готовиться за год, но он надеялся, что сроки все равно перенесут. Зря надеялся. В результате большая часть легальных производителей несет издержки. Это одна сторона проблемы. Но есть и другая: правительство все делало медленно, марки изготавливались несвоевременно, информация доводилась до сведения бизнеса плохо. Дошло до того, что рынок стало лихорадить, а теперь он вообще в панике. Но меня до сих пор удивляет, почему нет исков в судах, почему никто не требует возмещения ущерба? Ведь закон должны исполнять все, в том числе и правительство.
Есть еще один объективный фактор, о котором практически никто не говорит. Подпольной водки у нас до недавнего времени выпускалось около 150 млн. декалитров в год, она составляла 50–60% всего объема алкогольного рынка, а сегодня не может на него попасть. Водки сейчас хватает, однако резко уменьшилось число самой дешевой продукции, большинство которой производилось нелегально. Ну не может бутылка водки стоить в магазине 50 руб., если с нее должно быть уплачено около 40 руб. акциза и налогов! А вот в ситуации с импортом, часть которого, впрочем, также не может похвастать законностью происхождения, во многом виновато правительство РФ, в котором так и не была должным образом скоординирована работа по подготовке к вступлению в силу с 1 июля этого года ряда положений закона.

– И что же теперь делать, чтобы как можно скорее привести рынок в норму?

– Единую государственную автоматизированную информационную систему (ЕГАИС) точно нельзя останавливать. При всей справедливости ее критики это единственная возможность иметь информационную монополию на качество алкоголя. Надеюсь, что в ближайшие месяц-два эта система будет отлажена. Ввод информации «в ручном режиме» уже разрешен, но главное – отладить эффективное взаимодействие ЕГАИС с предпринимателями, и для этого сейчас все делается.

– А насколько реально то, что ЕГАИС отсечет подпольную водку?

– Время покажет. Но подделать систему точно не смогут. А если будут продавать паленую водку в подворотне, то это уже не наш вопрос. Это вопрос правоохранительных органов.

– Иногда депутаты принимают законы, которые вызывают недоумение даже у членов правительства, не говоря уже об обычных гражданах. Вы, например, голосовали за отмену употребления слова «доллар»?

– У меня по этому поводу даже эссе небольшое написано. Решение любой проблемы – это вопрос способности людей договариваться. Что касается «долларового» закона, это все произошло неожиданно. Я не последний человек во фракции, и мое мнение тоже спросили. И я вежливо не захотел подписывать предложенный вариант, который начинался со слов: «Членам правительства запрещено…». Иногда сложно улавливать и держать в памяти разные статистические методики или качественные характеристики, где фигурируют сразу несколько валют, но какое, подумал я, это имеет отношение к нашей общественной жизни?
Отказавшись, я подготовил свой вариант. Он не прошел и был отозван, хотя многими признано, что моя редакция более правильная, но одну пользу я из этой ситуации извлек. Когда я стал готовить свою версию, я увидел много для себя интересного. Действительно, в некоторых докладах членов правительства, в решениях исполнительных органов власти так часто и неуместно употребляются разные названия валют, что это сказалось не только на статистическом учете, но и на некоторых принимаемых решениях. Особенно когда речь шла о балансах регионального развития, где есть кредиты, или когда мы рассматривали что-то по внешним долгам. Так что на вопрос, голосовал ли я за этот закон, могу ответить: да. На мой взгляд, этот закон, скорее, полезен, чем несет вред. Вообще же, надо заметить, официальная позиция того или иного депутата может иногда не совпадать с его личным мнением – есть интересы партии, фракции, и это нормально.

– Вы член исполкома Российского футбольного союза. Что для вас футбол – отдых, увлечение?

– Вообще-то я был профессиональным футболистом. Карьера моя, правда, была не очень долгой. Это был класс «Б» на Украине: «Дунаец», Измаил. Потом я был приглашен в «Черноморец», прошел весенние сборы, сыграл в Алма-Ате и Ташкенте, а затем меня отправили в Кишинев. Все закончилось неудачной операцией мениска в Киеве. Мне даже до сих пор снятся сны по этому поводу. Футбол – это как джаз: высочайшее исполнительское мастерство, основанное на школе, и одновременно импровизация, тонкий замысел и творческая свобода. Вы зайдите на сайты футбольных фанатов: кроме вынужденного сквернословия, порой изящного, там есть совершенно роскошные рассуждения об этой игре как о целом философском, культурном пласте человеческой жизни. Люди завещают развеять их прах над стадионом в Манчестере, создают кладбища болельщиков… Я и сейчас играю и получаю от этого огромное удовольствие.

– А может в нашем футболе случиться скандал, подобный тому, что потряс Италию?

– Да, и еще раз да! Все, что случилось в Италии, происходит у нас всю жизнь. В Советском Союзе это имело другие формы – там все решали партийные секретари. Когда мы стали свободной, демократической страной, особенно в первые годы, мы пытались сохранить советскую систему подготовки кадров, но не было средств. И понятно, что в этот тяжелый период помогли «разные» деньги. Сейчас, когда экономика развивается, когда есть финансовые возможности государства поддерживать детский, уличный футбол, нужно это делать. У нас же пока деньги пришли только в профессиональные клубы. При этом разница в декларируемой и истинной стоимости игроков и получаемой прибыли просто запредельна. Поэтому, конечно, нам грозят такие скандалы, в том числе и судейские. Это вопрос политической воли. Не только власти, но и самого футбольного сообщества.

– Вот здесь и должен сказать свое слово РФС…

– Когда после долгого пребывания членом исполкома РФС, а до этого еще Федерации футбола СССР, я вышел из его состава, мой уход трактовали по-разному, но у меня были собственные мотивы. Перед этим я опубликовал свои, как мне казалось, либеральные футбольные ценности: реформирование РФС, государственная поддержка, ответственность футбольного бизнеса. И еще один там пункт был – либерализация отношений внутри самой организации. Когда выбирали Виталия Мутко на пост президента РФС, я вновь вошел в состав исполкома. Прошло уже полтора года. К сожалению, исполком работает, как и прежде: бюро принимает решения, а большинство членов исполкома в этом практически не участвует. Я так работать не привык.


Писатель Михаил Веллер: «Если у них: «Шерше ля фам!», то у нас: «Ищи бабки!»

"