Андрей Илларионов

– Андрей Николаевич, какова все-таки официальная позиция России?

– Мы не раз говорили о своей обеспокоенности негативными последствиями изменения климата. Но почему-то всеобщее внимание сосредоточилось только на них, тогда как есть и позитивные последствия. И прежде чем брать на себя обязательства, связанные с расходами в сотни миллиардов долларов, нужно взвесить все «за» и «против». Чем, собственно, мы и занимаемся.

По прогнозам Межправительственной группы экспертов по изменению климата, расходы всех стран мира на стабилизацию выбросов парниковых газов в 1990–2100 гг. составят 1800 триллионов долл. Для сравнения: нынешний ВВП всего мира – 40 триллионов, а к середине века он может достигнуть 150 триллионов, то есть в 12 раз меньше ожидаемых расходов. Совершенно ясно, что эта цифра за пределами реальности. Встает вопрос не только о корректности расчетов, но и о том, насколько реалистичны декларируемые цели.

– Вы хотите сказать, что экономический выигрыш от ратификации протокола просчитать невозможно?

– Если выигрыш и будет – уж никак не в десятки миллиардов, да и то в короткий период 2008–2012 гг. В дальнейшем при любых расчетах выигрыш не просматривается, наоборот, предвидятся расходы, исчисляемые в сотнях миллиардов и даже триллионов. Острота дискуссии отражает, с одной стороны, низкий уровень понимания того, с чем нам предстоит столкнуться, а с другой стороны – понятную заинтересованность ее участников во вполне конкретных выгодах для себя и своего бизнеса. Но мы должны все-таки отделять выгоду частных компаний от национальных интересов России. В своем выступлении президент не говорил, что у России пока нет четкой позиции, напротив, она как раз есть. Президент сказал, что решение будет принято в соответствии с национальными интересами страны. Президент не говорил, что оно будет принято в соответствии с интересами отдельных компаний, отдельных организаций или отдельных лиц. На мой взгляд, заявления, сделанные недавно менеджментом РАО «ЕЭС России», отражают низкий уровень понимания последствий ратификации протокола прежде всего для самой компании РАО ЕЭС. Потому что самым крупным плательщиком штрафов за эмиссию углекислого газа в России, скорее всего, будет именно она.

– Может ли Киотский протокол помешать экономическому росту в России?

– Для ответа на этот вопрос нам придется совершить экскурс в историю. Развитие цивилизации всегда было связано с выбросами углекислого газа – при использовании дров, угля, газа, нефти. Заметим, что диоксид углерода не относится к вредным веществам. Но если уж нам так хочется отказаться от углеводородной энергетики, мы должны знать, чем ее заменить. Атомной энергетикой? Или какой-то другой? Должен быть проведен анализ, насколько такая замена реалистична, в какие сроки и, главное, каков риск использования человечеством другой энергетической базы по сравнению с углеводородной. На конференции был представлен график повышения температуры земной атмосферы на 0,6 градуса за последнее столетие. И это правда. Но ведь нарастание шло неравномерно. В основном в последние 20–25 лет. А если говорить о предыдущих тридцати (с середины 40-х до середины 70-х), этот период в истории мировой экономики известен под названием «Золотого века». Темпы экономического роста в мире тогда были самыми высокими за все время наблюдений. Соответственно самыми высокими темпами происходили и выбросы углекислого газа. Возникает вопрос: как на этот антропогенный фактор резкого увеличения выброса парниковых газов отреагировала мировая температура? Парадоксальный ответ: она снизилась на 0,2 градуса! Не странно ли? Коль есть прямая связь между выбросами углекислого газа и глобальным потеплением, эта закономерность должна действовать всегда. А если она в одном случае действует, а в другом нет, здесь что-то не так.

Заглянем еще дальше в глубь истории. Период между 1913 годом и серединой 40-х – самое тяжелое время в ХХ веке. Две мировые войны, «великая депрессия», экономика в стагнации. Тем не менее в эти годы средняя температура на планете выросла на 0,4 градуса! Причем росла она темпами, сопоставимыми с теперешними, если не быстрее. Опять вопрос: какая в данном случае связь глобального потепления с выбросами антропогенного характера? Наука не дает ответа...

Многие факторы природного характера, воздействующие на изменение климата, в международных соглашениях попросту не обсуждаются. Давным-давно установлена связь повышения активности вулканов с изменением температуры воздуха. Выброс огромных масс пепла влечет за собой похолодание, но потом, с выходом из недр очень большого количества углекислого газа, наоборот, потепление.

Есть еще много вопросов, на которые хочется получить вразумительные ответы. Потому что на такой шаткой базе, которую, честно говоря, научной трудно назвать, принимать решения, стоящие десятки миллиардов долларов, предельно безответственно.

– Недавно правительство РФ заявило о том, что в ближайшие полгода документ будет ратифицирован. Это так?

– Повторю еще раз: речь идет не о годе или десятилетии. Документ предусматривает лишь первую стадию, с 2008 по 2012 годы. Потом предполагается вторая стадия, прописанная в директиве Европейского союза относительно создания рынка торговли парниковыми газами. Там черным по белому написано, что целью Евросоюза в этой сфере является сокращение выбросов парниковых газов на 70% по сравнению с 1990 годом. Для России это означает выход на уровень 30% от показателей 1990 года. Сейчас мы находимся на уровне 68% и вместе с подавляющим большинством стран увеличиваем выбросы. Китай за последние десять лет увеличил их на 25%, Мексика на 44%. Саудовская Аравия на 69%. Однако ни одна из этих стран не собирается связывать себя обязательствами. При этом Россия сегодня производит парниковых газов не так много – 6% мировой эмиссии, а вот США – 25%, Китай – 13%.

Отсюда вопрос: а не дискриминация ли России заложена в тексте Киотского протокола? Ведь получается, что одни страны обязуются увеличить свои издержки, а другие от них освобождены. Как следствие – понижение конкурентоспособности национальных экономик. Насколько такая система может быть эффективна? Киотский протокол не ратифицировали страны, которые в совокупности выбрасывают в атмосферу большую часть парниковых газов. Если даже предположить, что документ направлен на достижение благой цели, то как ее можно достигнуть, если треть выбросов берется под жесткий контроль, а две трети – нет? Кроме того, в большинстве стран, не связавших себя обязательствами, наблюдаются очень высокие темпы экономического роста. Соответственно растет и эмиссия парниковых газов. Никакие жертвы, понесенные в данном случае российской стороной, ни на шаг не приблизят нас к вожделенной цели. Отсюда и наши сомнения в целесообразности ратификации.