Зурабова рать

Эту выставку можно воспринимать как типичную летнюю безделицу. Ведь надо же чем-то заполнять выставочные залы и особняки в «мертвый» сезон. А у маститых академиков всегда найдется нечто новое (в отличие от многих современных художников у старой гвардии сохранился навык к труду даже во время всероссийского отпуска). Так или иначе устроители экспозиции не сильно обременяли себя глубокими вопросами вроде «для чего все это?» и сверхзадачами. Просто собрали картины и арт-объекты, которые им дали члены президиума академии, и развесили-расставили по залам. Но даже при таком нехитром решении выставка выглядит нескучно и поучительно.

Конечно, тут тоже соблюдена табель о рангах. Самый большой парадный зал отдан монументальным полотнам Зураба Церетели и Таира Салахова. Понятно, что в манере того и другого высшего чина академии нет и намека на привычную рафаэлевскую классику. Господин Церетели пишет ядреных грузинских типажей, а Таир Салахов вдруг выдает сюрреалистический триптих (несколько кичевый в своей прямолинейности) о Дали в трусах в шахматную клетку и его отношениях с женщиной-музой (судя по обнаженной груди, Галой). Собственно, это и есть камертон нынешней академии – не бюсты и антики, а такой полуэтнический и полуавангардный замес.

Если идти дальше по анфиладе со скульптурой, впечатление такой развинченности в стиле и манере только усиливается. Здесь спокойно можно разломить голову статуи (памятник Че Геваре работы Цигаля), «утопить» бронзу в стекле, заменить мрамор керамикой. Единственное, что скрепляет почти все произведения, – их повествовательность, понятное послание. В этом и есть черта «типично русского» реализма – его литературная основа, когда, прочитав название, зритель немедленно схватывает саму суть творения. Даже тогда, когда работы построены словно набор визуальных ребусов (Дмитрий Жилинский, Татьяна Назаренко), их заголовок сразу размыкает тайну. Если написано «Ангел летит», значит, ангел и будет парить над среднерусской долиной. Написано «Всемирный потоп» – сразу понятно, что означают гипсовые руки, торчащие из пластиковой синей волны (Александр Бурганов).

Еще одной целью нынешней выставки было, судя по всему, желание прописать в академическом пантеоне новую смену. Самые известные имена из «новых» академиков – галеристы Айдан Салахова и Василий Церетели, мастер размашистых патриотических полотен Василий Нестеренко и (что совсем удивительно) визионер компьютерных реальностей Константин Худяков.

Вот тут и понимаешь, как тяжело приходится лавировать, чтобы остаться на плаву современности. Господа Церетели и Салахова, само собой, куда как сильнее в области арт-менеджмента, чем в конкретных своих произведениях (хотя и пытаются честно писать маслом). Василий Нестеренко выдает на-гора такую глянцевую и бесстыдно слащавую живопись, что рядом с нею меркнут столь хулимые критиками Шилов с Глазуновым. Наконец, работы Худякова вполне могли бы оформить какой-нибудь безумный клуб или особняк спятившего магната, но придавать им серьезное значение и выставлять в качестве академического ориентира – то же самое, что пригласить на гала-концерт в Большой театр группу Pet Shop Boys или заштатного диджея. В общем, тяжелая это работа – хранить академические традиции.