Русские взяли кассу

Вот уже в течение пяти лет, анализируя антикварный рынок, критики в разных вариациях повторяют одни и те же выводы. Во-первых, цены на картины растут как дрожжевое тесто. Торги аукционных домов «Кристис» и «Сотбис» давно напоминают прыжки в высоту – тот победитель, кто передвинет планку за заветные 100 млн. (довольно долго эту планку держал «Мальчик с трубкой» Пабло Пикассо). У русского искусства цены на несколько порядков ниже, но и оно включилось в соревнование. Помнится, три года назад публика в особняке «Кристис» разразилась аплодисментами, когда аукционист, продававший зимний пейзаж Айвазовского, стукнул молотком на цене в 2 млн. долларов. Теперь же, лишь за этот год, один и тот же художник – «мирискусник» Константин Сомов – дважды брал «сверхтяжелый вес». Сначала его эротическая «Русская пастораль» ушла более чем за 5 млн. долларов, а затем «Радуга» превысила 7 млн. И на этом череда рекордов не закончилась – теперь самой дорогой русской художницей стала Наталья Гончарова. Ее картина «Сбор яблок», выставленная в ряду лучших произведений импрессионистов и модернистов на «Кристисе», собрала почти 10 млн. долларов.

Здесь и возникает вторая движущая сила прошедшего сезона – русский энтузиазм. Антикварные дома все как один признаются в любви к русским, которые увеличивают кассу в два-три раза. Так, например, «Сотбис» в середине июня продал русских картин на сумму в 45 млн. долларов, семь произведений ушло более чем за 1 млн. долларов. Теперь «русское искусство» – это шестой по прибыльности отдел аукциона, чье представительство как раз в этом году появилось в Москве. В общем, перекачивание нефти в старину продолжается.

Однако за ценовыми рекордами потерялась одна важная и опасная тенденция, проявившаяся на последних, летних торгах лучше всего. «Сотбис» продал лишь 65% выставленных вещей, а «Кристис» едва дотянул до 60%. Грубо говоря, каждая третья картина оказалась невостребованной. Можно, конечно, посетовать на подбор лотов – всем известно, что аукционы не брезгуют любым, даже низкокачественным, товаром. Но дело совсем в другом – сегодня искусство как таковое мало кого интересует. Вместо этого устраивается охота за шедеврами. Ни для кого не секрет, что картин Сомова такого уровня, как «Радуга», не было на рынке 20 лет – отсюда и ажиотаж.

К слову сказать, все чаще, как только становится известно о «всплывшем» раритете, сделка осуществляется еще до аукциона, исходя из рекордной цены. Подобным образом и было продано полотно американского абстракциониста Джексона Поллока за немыслимые 140 млн. долларов.

То, о чем довольно давно говорили дилеры и галеристы, начало реально сбываться. Стирается последняя грань между антиквариатом и современным искусством. Раньше демаркационная линия между «стариной» (а значит, респектабельностью и дороговизной) и «новизной» (где цены зыбки и неопределенны) проходила где-то по 1920–1930 гг. Так что русский авангард был в позиции самого горячего, но и самого рискового товара. Сегодня эта граница сдвинулась к 1950-м. Отсюда и невероятная популярность американского экспрессионизма (Виллем де Куннинг, Ротко, Поллок) и поп-арта (конечно, Энди Уорхол). Увы, в русском искусстве на это время не приходится ничего хорошего, кроме довольно мрачного нонконформизма в духе Оскара Рабина. Но и он теперь сильно поднялся в цене.

Парадоксы нынешнего арт-рынка, пресыщенного сенсациями и рекордами, лучше всего иллюстрирует ситуация с выставленным в июне на «Сотбисе» портретом кисти Рафаэля. Нельзя сказать, чтобы рафаэлевский портрет Лоренцо Медичи был чистой воды шедевром. Но Рафаэль такого уровня на аукционах после войны не встречался. Специалисты «Кристис», потупив взор, поставили начальную цену в 30 млн. долларов, надеясь, как минимум на удвоение. В итоге картина едва дотянула до 37 млн. Для современного поколения дилеров Рафаэль уже исчерпал свои возможности – он как раз для любителей искусства, а не для бизнесменов.