Певец Павел Кашин

– Павел, на обложке одного из ваших альбомов вы беззаботно сидите на крыше над большим городом с удочкой в руках. Кого вы пытаетесь поймать на крючок в мегаполисе?

– Это художник Станислав Плутенко попросил меня попозировать для одной из картин, а потом выяснилось, что ее взяли на обложку. Наверное, удил что-то... Что же я ловил? Почему-то на ум души приходят (смеется).

– А в жизни вы что-то пытаетесь поймать, скажем, в Москве?

– Здесь самый хороший город для получения духовного опыта. Ловишь ощущения, всевозможные раздражители ловишь каждую секунду. Это напоминает тебе о том, что нужно изживать из себя какие-то неприятные вещи.

– Например, суету?

– Наличие суеты очень полезно для духовного роста. Один может поддаваться этой суете, носиться с круглыми глазами, подрезать всех на машине, показывать средний палец, а другой будет медитировать и вести себя спокойно. Выйти спокойным в горах и дурак может, а ты выйди спокойным из дома и проживи счастливо весь день в Москве! Для этого нужен очень сильный внутренний стержень.

– Другой, который медитирует, – это вы?

– Я стараюсь медитировать, даже если не успеваю. Но бывают какие-то абсолютно сумасшедшие дни – и тогда я об этом сильно сожалею. Тогда начинаю представлять, как сложно тем людям, которые не медитируют. Я им сочувствую.

– Вы неравнодушны к буддизму, не так ли?

– Да, потому что учение Будды - это самое красивое, что я видел пока. Очарован им. Причины описывать бесполезно, нужно с этим столкнуться, погрузиться в это.

– Почему-то публичные люди чаще других сталкиваются и погружаются в это. Особенно музыканты. В буддизме есть некий элемент элитарности?

– Да, элитарность есть. Сами буддисты считают, что в мире никогда не будет даже трех процентов населения, способных хотя бы понять буддизм. Мы понимаем, что среди нас живет очень много людей, как говорят в Америке, с альтернативным способом мышления. У них в мозгу происходит меньше операций в секунду, и они просто не успевают понять. Поэтому, к сожалению, для кого-то двери буддизма закрыты. Но люди, у которых в голове стоит нормальный Pentium 8, все понимают.

– А к традиционной религии – православию – как относитесь?

– Замечательно. Я считаю, что все религии об одном, но только говорят на разных языках и, скажем так, на разных уровнях. Вы знаете, что христианство, особенно православие, очень популярно на зоне? Почему именно на зоне? Потому что десять заповедей являются новостью для людей, которые нарушают закон, нарушают права других людей. То есть арестанты видят эти заповеди: «не воруй», «не убий», «не занимайся сексом с женой друга своего» – и удивленно говорят: «Вааау!». А для меня это не было новостью, даже когда я родился. Зачем это повторять? Есть какие-то более сложные и более тонкие вещи, которые нужно узнавать. Для этого нужен индуизм, иудаизм и, мне кажется, в высшей степени буддизм. А христианство... Нет ничего лучше для начинающих. Если можно так пошутить, христианство – это буддизм для чайников.

– Как-то вы жестко, Павел. Вам не кажется?

– Вы знаете, больше всего меня угнетает то, что с православными священниками нельзя пошутить. Если им сказать, что христианство – это буддизм для чайников, они обидятся. А вот если буддисту сказать подобную шутку, он рассмеется.

– То есть к жизни нужно проще относиться?

– Конечно! Буддизм – единственная религия, которая не запятнала себя кровью ни крестовых походов, ни джихада. Буддисты никогда не гневаются. Как часто мы видим гневающихся православных проповедников! Зачем они гневаются? Они же учителя наши! Должны быть смиреннее нас и немножко с чувством юмора. Юмор еще никому не вредил.

– Вас многие представляют как человека, поющего довольно легкие песенки. Вам не бывает за это обидно?

– Сейчас меня уже не ассоциируют с песней «Город», я уже давно не появлялся на телевидении с клипами, и обо мне все чаще узнают по сарафанному радио, передавая пластинки из рук в руки. Кто-то даже ищет. И мне такой способ больше нравится. По крайней мере, людям в этом случае никто ничего не навязывает. Те люди, которые меня знают сейчас, в основном знают по последним песням.

– А ваши песни вас вдохновляют, когда вы их исполняете? На вас что-то снисходит во время концерта?

– Слава Богу, они – самозаводящиеся. Мне хорошо: пишу такие песни, для исполнения которых не приходится напрягаться. Начинаешь петь, она тебя заводит, и ты как бы на керосине этой песни... Иначе было бы сложно отрабатывать полуторачасовой концерт. Вы попробуйте хотя бы просто постоять с гитарой полтора часа. Устанете.

– А между тем, Павел, в вас привыкли видеть романтика...

– Это все осталось в 20-летнем возрасте, сейчас я очень сильно изменился. Чтобы в моем возрасте быть романтиком, надо иметь очень слабую голову. Есть очень справедливая поговорка: «Если ты в 20 лет не романтик, у тебя плохо с сердцем, а если в 40 романтик – что-то плохо с головой»...

– ...И вы уехали в США в то время, когда из страны уезжали и романтики, и прагматики.

– Кстати, когда я сейчас общаюсь с молодыми девушками, узнаю, что в 99 процентах случаев они очень хотят уехать в Америку. Так что это время никуда не ушло. Просто тогда в России вообще и в шоу-бизнесе, в частности, был такой нереальный бардак, что я подумал: если на пару-тройку лет уеду, то ничего не потеряю, только получу массу впечатлений, а потом приеду и наверстаю. Так оно и получилось, и я очень счастлив. А там прошла настоящая целая жизнь.

– Но решение-то вы, помнится, приняли спонтанно. Значит, конкретные события подтолкнули? Какие-нибудь пьяные сантехники, бомжи или что?

– Проблема в том, что сантехники эти в шоу-бизнесе работали. Да и сейчас это не прошло, но уже появляются цивилизованные люди. На самом деле много всяких причин было. Останавливаешься, например, около светофора, а в соседней машине показывают на тебя засаленным пальцем: «Гы! Смотри, Кашин!» Из России всегда полезно уехать на два-три года хотя бы для того, чтобы увидеть себя более объективно. Потому что мы живем здесь в закрытой стране. Наших красивых девушек до сих пор не выпускают из страны. Ну, в смысле, не впускают в другие страны. В Америку, в Европу визы не дают. Получается, им только в Азию можно.

– Вам повезло в этом смысле...

– Да, я не красивая девушка.

– От американской жизни что-то ждали?

– Я очень ждал, что увижу новое, и новое увидел. Там ничего общего с Россией нет. Вроде бы те же гуманоиды с тем же количеством ног и рук, но все по-другому.

– Есть, знаете, такие стереотипы об американцах...

– Очень глупые стереотипы – что они едят гамбургеры и что они тупые. Более глупого мнения не существует.

– А у американцев о России есть глупые стереотипы?

– К сожалению, они там более ясную картинку видят (смеется). Они считают, что все русские женщины – проститутки, а мужчины – воры. И по крайней мере про мужчин это очень похоже на правду.

– Вы считаете, все наши мужчины – воры?

– А вы считаете, нет? (смеется) Вы, наверное, прожили в какой-то другой стране. Я, например, знаю, что здесь все на воровстве. О чем мы говорим вообще? До сих пор мыло из туалетов тырят.

СПРАВКА

Павел КАШИН (настоящее имя Павел Кваша) родился 4 марта 1967 года в североказахстанском городе Кустанай. В 1982 году поступил в музыкальное училище и через четыре года закончил его по классу баяна, получив также диплом дирижера оркестра народных инструментов. В 1989 году после службы в армии уезжает в Ленинград, где до 1991 года играет на саксофоне и аккордеоне в группе «Духи». В это же время учится в консерватории, Академии художеств на факультете живописи, в Ленинградском госуниверситете на факультете философии, но ни в одном из этих учебных заведений не оканчивает даже первый курс. В 1992 году выходит его первый альбом «Гномики», а следующие ежегодно появляются с завидной регулярностью. Последний из них – «Josephine» («Жозефин») появился в конце 2005 года. Лишь в 1997–2001 годах о нем мало было слышно из-за отъезда в США, а затем конфликта со звукозаписывающей фирмой. В конце прошлого года представил проект «НЛП» (нейролингвистическое программирование), в котором под его музыку звучат десять произведений Пушкина и Лермонтова.