Опоздавшее светило

Судьба сыграла с Сукачевым злую шутку – он собирался снимать кино по книге своего друга Ивана Охлобыстина «Дом восходящего солнца» еще в первой половине девяностых, но приступил к осуществлению своей идеи лишь во второй половине нулевых. Пока шли съемки, его опередил Валерий Тодоровский со своей картиной по сценарию Юрия Короткова, снискавшей лавры в кинематографической среде и резонанс практически во всех возрастных и социальных группах.

Между тем, похоже, что один из толчков, приведших к появлению «Стиляг», дала охлобыстинская повесть. Ее героиня, как и один из героев картины Тодоровского, попадает в среду неформалов из семьи дипломата, не желающего, чтобы его единственный ребенок вращался в сомнительном обществе. Там и там причиной интереса к другому образу жизни служит любовь: в первом случае простой парень Мэлс влюбляется в стиляжку по кличке Польза, а во втором дочь мидовского работника Саша увлекается хиппарем по прозищу Солнце. Хотя реального представителя Системы звали бы по-английски – Сан.

Дальше начинаются различия, вызванные тем, что уровень профессиональной квалификации сценариста и режиссера «Стиляг» на голову выше уровня создателей «Дома Солнца» Наталии Павловской и Гарика Сукачева. Это видно уже из того, что о главных героях первого фильма нам сообщают почти все, а о героях второго – почти ничего. Дело в том, что Коротков с Тодоровским очень многое прояснили в персонажах и во времени, лаконично обрисовав их родителей. Если вдуматься, целая галерея типов: вот отец Мэлса, добродушный фронтовик и гармонист в блистательном исполнении Сергея Гармаша, вот синий коммунистический чулок – мамаша Пользы, замечательно сыгранная Ириной Розановой, вот бесподобный Леонид Ярмольник в роли запуганного еврейского папы, а вот великий Олег Янковский, за пять минут набросавший портрет умудренного жизнью выездного циника, достойный кисти Тициана или Веласкеса. На аналогичных «родительских местах» в «Доме Солнца» в лучшем случае невыразительные фигуры (вроде папы Солнца – советского адмирала в исполнении Никиты Высоцкого), в худшем – пустОты.

В результате одномерными вышли даже главные герои, лишенные малейшего семейного отблеска, не говоря уже о второстепенных, у которых по воле авторов фильма нет не только семей, но и судеб. Солнце (Станислав Рядинский) уходит из фильма таким же невнятным, как вошел – кажется, что авторы, не сумев придумать ему линию жизни, вместо философии наградили слабым сердцем и зарезали на операционном столе. Саша (Светлана Иванова) почти всю дорогу за Солнцем от Москвы до Крыма и обратно носит на лице одно восторженно-идиотическое выражение. А для саспенса за компанией черноморских «дикарей» следит кагэбэшник с внешностью Михаила Горевого, хотя госбезу едва ли могло быть дело до выведенных в фильме полурастительных существ. КГБ мог интересоваться разве что среднеазиатской коноплей, которую возили патлатые хиппари, а иногда и хиппозы. Парочка таких курьеров, на удивление деликатных и хорошо воспитанных, где-то в конце семидесятых гостила в моей новосибирской квартире дня два, набирая силы у теплой батареи и на месяц оставив после себя сладковатый запах дури. Через пару лет автор этих строк случайно узнал, что его зарезали где-то возле Ташкента, а она умерла от овердозы. Таков должен был быть и путь Солнца с его искусственной спутницей, если бы Сукачев с Павловской не побоялись правды, которую гламурная тусовка называет «негативом». Вместо этого нам без тени иронии показали конных ментов в белых кителях с нагайками (!), разгоняющих антиимпериалистическую (!) демонстрацию хиппи с плакатами типа Make love not war и «Янки, вон из Вьетнама!» Основоположники соцарта Комар и Меламид должны умереть от зависти.

Вполне возможно, что для первого экранного знакомства с Системой, произойди оно лет двадцать пять назад, было бы достаточно и такой залепухи с хиповыми «прикидами» и полуподпольной музыкой, но если вспомнить вышедшую тогда «АССУ» с Африкой, БГ и Цоем, да «Взломщика» с Кинчевым, то покажется, что «Дом Солнца» опоздал лет на сорок.

Кстати, о музыке. Аранжировщик «Стиляг» Константин Меладзе сполна воспользовался предоставленной ему режиссером возможностью и создал современный и в то же время ностальгический мелос, в равной мере близкий всем поколениям. Казалось бы, такой забойный музыкант, как Сукачев, тоже мог погрузить свою картину в соответствующую мелодийную среду, как мог бы без большого труда найти драматургический повод, чтобы самолично появиться на экране и нагнать драйв, какой он обычно нагоняет на своих концертах. Однако все, что звучит в кадре и за кадром, не считая пары латиноамериканских композиций, на удивление вяло. Впечатление такое, что постановщик просто поленился приложить руки к тому, что могло стать главным в его картине. Ведь определяющим моментом в становлении нескольких советских поколений, в том числе хипового, была западная, а затем неофициальная отечественная музыка, невинно подтачивавшая советский строй с такой силой, какая не снилась и заклятым врагам коммунизма. Или, как гласит название фильма Максима Капитановского, «Во всем прошу винить Битлз».