Ностальгия по Дягилеву

Дягилев, в честь которого названа площадь в Париже, как известно, не был ни художником, ни хореографом, ни композитором. В истории Сергей Павлович остался как гениальный антрепренер, идеолог и продюсер, чьи организаторские способности послужили многим художественным победам. Спектакли «Русских сезонов» производили волшебное впечатление на современников, сам Дягилев – и это отражено на выставке – был человеком, который формировал культурный облик эпохи. Балетные «Русские сезоны» начались в парижском Театре Шатле в 1909 году и во многом переломили европейское мировоззрение.

Широта натуры Дягилева позволила ему не только «питать» балеты всеми мыслимыми экскурсами в историю мирового искусства – от русского лубка, декоративности Востока и индийских древностей до вычурностей рококо, красот старого Петербурга и ужимок венецианских карнавалов. На выставке видно, как в дягилевских спектаклях модерн начала века сменился кубистическими кунштюками и причудами сюрреализма: принципиальная внутренняя свобода директора давала «Русским сезонам» возможность бежать чуть ли не впереди европейского художественного «паровоза». Толерантность Дягилева по отношению к новейшим течениям искусства XX века просто удивительна: его не смущали ни негодование публики, ни ворчание вчерашних соратников, убоявшихся резких изменений художественного курса, ни скандалы, случавшиеся на премьерах.

Труппа многие годы базировалась в Монте-Карло, и именно там стартовал юбилейный проект. После успеха в Монако выставка (в несколько ином составе) переехала в Россию. Экспозиция в Москве построена по принципу «путешествия с цитатами», создающего собирательный образ. Есть портреты Дягилева и его соратников. Есть наброски костюмов и сами театральные одежды: среди них, впервые в России, выставлены 50 подлинных костюмов, в том числе редкие, расписанные вручную творения Матисса к опере-балету «Соловей» и уникальные конструктивистские одеяния к балету «Шут». Есть эскизы и трехмерные макеты декораций, уличные афиши и фотографии спектаклей, личные вещи, напоминающие о знаменитых владельцах, как веер Павловой и пуанты Карсавиной. Плюс уникальная кинохроника, видеоинсталляции и показы по ТВ реконструкций дягилевских балетов.

Поскольку Дягилев привлекал к работе лучших деятелей искусства из России и Европы, экспонаты собирались, что называется, с миру по нитке: в проекте участвуют музеи и частные коллекционеры многих стран. Надо было отразить и русский вклад в антрепризу (а это Бенуа, Бакст, Рерих, Гончарова, Певзнер и Габо), и иностранный (Брак, Дерен, Кокто и де Кирико). Названы лишь декораторы и сценографы, и то далеко не все, а ведь были еще хореографы (Фокин, Мясин, Баланчин и Нижинская), великие композиторы, которым Дягилев часто заказывал музыку (Стравинский, Сати, Дебюсси и Прокофьев), и выдающиеся исполнители, от Спесивцевой и Рубинштейн до Нижинского и Лифаря. Многие экспонаты хранит сама Третьяковка, в том числе фотографии, подаренные родственниками художника Михаила Ларионова, активного участника «Русских сезонов». Большой театр помог создать образ балета «Петрушка», Русский музей прислал портрет Шаляпина в роли Бориса Годунова, лондонский Музей Виктории и Альберта предоставил грандиозный (10 на 10 метров) занавес Пикассо к балету «Голубой экспресс».

Как признаются организаторы, «экспонировать детали театральной постановки весьма рискованное предприятие», поскольку спектакль – это «эфемерная магия», в восприятии привязанная к сиюминутности действия. Конечно, передать сугубо театральное чувство игры ни в каком музее невозможно. Но «включить» ностальгию по блистательному прошлому, удивиться тому, что было, и заставить задуматься о будущем искусства этой выставке вполне по силам.