Запретное искусство

Выражение «автор театра» обычно употребляется по отношению к режиссеру, создавшему театр и воспитавшему актерский коллектив единомышленников. Подобных авторских театров во всем мире считаные единицы. И Театр на Таганке был одним из немногих избранных. Когда «Таганка» создавалась, было не принято называть театр именем создателя, но никто не усомнится, что «Таганка» – такая же Мастерская Юрия Любимова, как Мастерская Льва Додина – МДТ, а Мастерская Петра Фоменко – театр, который так и называется – «Мастерская Петра Фоменко». Вместе с тем выясняется, что в случае конфликта с труппой создатель и руководитель авторского театра, такой, каковым являлся Юрий Любимов, имеет прав не больше, чем любой член труппы или работник его административного аппарата. Гордое название «автор театра» оказывается абсолютно неподкрепленным существующими театральными законами и правилами.

В сущности, у режиссеров нет никаких прав не только по отношению к своему театру, но и по отношению к собственным постановкам… Именно режиссер отвечает за все просчеты спектакля: сценографические, музыкальные, постановочные, но, как выясняется, обязанности у «автора театра» большие, а прав практически никаких. Поспектакльные отчисления получают драматург, сценограф, художник по костюмам, композитор спектакля и даже переводчик пьесы. А режиссер – нет. «Даже если бы я решил наложить запрет на показ своих спектаклей, которые успел выпустить за время работы в Театре Станиславского, то это вряд ли у меня получилось бы, – сказал корреспонденту «НИ» бывший художественный руководитель Театра имени Станиславского Александр Галибин. – К сожалению, исходя из нашего законодательства, режиссер не имеет на это права. Собственно говоря, личность режиссера вообще довольно принижена, что крайне несправедливо. Например, у художников, монтировщиков, занятых в постановке, прав гораздо больше. Им отчисляется процент с каждого спектакля. Я же, кроме гонораров, ничего не получал и не получаю».

После отставки Юрий Любимов пригрозил запретить свои спектакли. Для «Таганки», оказавшейся в непростом положении, это могло бы означать, что новый сезон открывать практически не с чего. «Никаких действий со стороны Юрия Петровича относительно снятия своих спектаклей с репертуара театра пока не было, – сказала «НИ» завлит Театра на Таганке Елена Соловьева. – Да, было импульсивное высказывание на эту тему еще летом, но никакого продолжения потом не последовало. Тем не менее, даже если это и произойдет, то закон будет на нашей стороне – в РАО могут это подтвердить. Другой вопрос: как отреагирует на желание Любимова сам театр? Преклоняясь перед сединами Юрия Петровича и его заслугами перед Отечеством, думаю, что мы не станем играть его спектакли, если он этого не захочет, – по этическим соображениям. Если Любимов будет против, то пожалуйста, мы настаивать не будем». «Вообще, это палка о двух концах: если мы продолжаем играть спектакли Любимова, то это воспринимается как желание нажиться на его имени, – добавила Соловьева. – Если же, напротив, снимаем с репертуара его постановки – значит, театр неуважительно относится к творческому наследию своего легендарного основателя и бывшего худрука. Поэтому мы находимся в несколько затруднительном положении. Не знаю, как в итоге решится этот вопрос. Но в любом случае ругаться и на чем-то настаивать мы не намерены».

То есть, иначе говоря, театр может пойти по собственной доброй воле навстречу Юрию Петровичу Любимову, а может и не пойти…

Как выяснилось, авторские права на пьесу имеет драматург, на сценографию к спектаклю – сценограф, на музыку – композитор. А на спектакль авторские права имеет… театр, а не режиссер-постановщик. В частности, если режиссер захочет самовольно изменить, скажем, слова в пьесе (а автор пьесы заранее оговорил, что это недопустимо), то вполне вероятно, что театр ждет судебное разбирательство. Скажем, наследники Антуана де Сент-Экзюпери, обладающие авторскими правами на его произведения, поставили перед театрами, которые хотят показывать на своей сцене «Маленького принца», ряд жестких требований. Например, текст сказки не только нельзя изменять, но также недопустимо сокращение. В постановке не должно быть использовано никакого музыкального сопровождения, костюмы героев должны быть максимально приближены к рисункам французского писателя, а самого Маленького принца может играть только ребенок не старше 14 лет… А наследники Брехта поставили условие, что не только текст, но и зонги в спектакле «Трехгрошовая опера» должны быть неприкосновенны.

В пресс-службе Театра имени Моссовета «НИ» рассказали, что «не так давно Эндрю-Ллойд Уэббер, один из авторов рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда», которая много лет идет на сцене «Моссовета», отозвал у всех театров лицензию на постановку спектаклей по своим произведениям сроком на два года, в результате чего ведущие спектакли большого количества театров попали в архив». «Поскольку нам очень не хотелось, чтобы та же горькая участь постигла и наш спектакль, мы направили Уэбберу через РАО письмо с просьбой рассмотреть наш вариант рок-оперы, подчеркнув, что мы выполняем все необходимые обязательства», – сказали в пресс-службе «Моссовета». В итоге Уэббер пошел на уступки и заключил с московским театром правовой договор сроком еще на один год, до следующего лета. Однако в Театре Моссовета пока не знают, какие дальнейшие шаги предпринимать, когда контракт истечет. «Пока руководство театра еще не решило, но, скорее всего, придется опять писать письма», – добавили в пресс-службе.

Складывается абсурдная ситуация. Если театр самовольно изменит музыку к спектаклю, композитор может подать в суд в связи с нарушением его авторских прав. Если театр самовольно поменяет платья на актерах, то заявит протест сценограф. А вот если театр заменит исполнителей без согласования с режиссером – режиссер ничего поделать не сможет. Получается, что по существующему законодательству режиссер не имеет прав на собственную постановку. Он не может вмешиваться ни против ввода других исполнителей, ни против изменения его мизансцен… Самое большее, что он может, – снять, но не спектакль, а свою фамилию с афиши… «С 1 января 2008 года в Гражданском кодексе РФ появилось такое понятие, как «служебное задание», – рассказала «НИ» юрист Ирина Тулубьева. – Если спектакль режиссера или художественного руководителя считается исполнением служебного задания, то права на него принадлежат работодателю, то есть театру. Следовательно, запретить играть спектакль, созданный позднее этой даты, нельзя. Если же он создан раньше, то режиссер вправе наложить подобный запрет. И согласие членов постановочной группы (композиторов, художников, балетмейстеров) не требуется – режиссер как главный творец своего произведения самостоятельно принимает решение. Однако следует помнить, что типового договора сейчас не существует, и поэтому в контракте можно «переиграть» очень многое. Нужно только заранее обговаривать условия соглашения и внимательнее читать договор». Ирина Тулубьева добавила, что есть еще один нюанс: «Многие режиссеры сами делают инсценировки к своим спектаклям. Для того чтобы это было законно, непременно нужно согласие автора оригинальной версии или его наследников. Если нет согласия, то режиссер не защищен и не имеет права запрещать свой спектакль». Как отметила в беседе с «НИ» Лана Гарон, заведующая литературной частью Театра имени Станиславского, «если бывший худрук и режиссер Александр Галибин серьезно займется вопросом снятия своих спектаклей с репертуара нашего театра, то, я думаю, у нас этому противиться никто не станет. Правда, пока таких попыток не предпринималось. Но, откровенно говоря, мы и сами подумываем над тем, чтобы отправить в архив несколько его постановок».

Надо сказать, что в российском театре с авторским правом было неблагополучно всегда, даже в те незабвенные времена, когда «рыба в Каме еще водилась». Владелец Театра Корша – Федор Адамович Корш – не считал зазорным отправить в Париж пять-шесть «сотрудников», чтобы они «с голоса» записали на премьере новую пьесу популярного автора. Списки сводились, пьеса переводилась ударными темпами, и потом какой-нибудь Сарду напрасно взывал со страниц французских газет к совести русского владельца популярного московского театра… «Железный занавес» и вовсе позволил нашим театрам расслабиться по поводу авторских прав зарубежных драматургов. Для многих отечественных деятелей культуры крайне неприятным оказалось открытие, что десятки пьес шли на территории Советского Союза противозаконно.

Однако потребовалось всего пять лет и несколько громких скандалов, чтобы все пришло в относительно цивилизованные рамки. Сценографы и композиторы, объединившись, добились признания своих прав. Теперь, похоже, это предстоит сделать режиссерам. Представители самой независимой и самой одинокой профессии явно должны собраться, договориться и отстоять свои права, чтобы словосочетание «автор спектакля» и «автор театра» наполнились реальным смыслом…

Марина АНДРЕЙКИНА, специалист по авторским и смежным правам, доцент кафедры менеджмента сценических искусств РАТИ:

ВАХТАНГОВЦЫ СПАСАЛИ ПЬЕСУ ВСЕЙ ТРУППОЙ