Дед Мороз и красный нос

«Заболел ваш дедушка»

Самым известным кремлевским Дедом Морозом много лет подряд был актер Малого театра Роман Филиппов. Говорят, после елок к нему выстраивались длиннющие очереди, как в советских магазинах за колбасой. Детишки хотели услышать личное поздравление, а взрослые – выпить с главным Дедом Морозом страны на брудершафт. Неудивительно, что на елках, особенно первого января, актер бывал необыкновенно весел и устраивал для коллег уморительные импровизации. Фонограмма могла вещать что угодно: например, про очередной съезд партии, а Филиппов поверх репродукторов орал задорные, не всегда цензурные частушки: «Наше поле рядом с вашим, наше колосистее, ваши девки посисястей, наши – по…тей». Снегурочке Филиппова надо было быть готовой ко всему. Дед Мороз запросто мог подкрасться сзади со словами: «А мы вот сейчас возьмем Снегурочку за ж...», громко рассмеяться и продолжить играть сказку. Зрители этого, разумеется, не слышали, фонограмма вещала только благообразные, заранее записанные тексты.

А однажды Роман Филиппов хорошо отметил Новый год и пришел первого января на елку в разобранном состоянии. Дети настроения артиста не учли, стали его дергать и приставать: «Дедушка, а ты принес нам подарки? Дедушка, а почему ты молчишь?». «Заболел ваш дедушка…», – грустно пробасил Филиппов, сел на пенек и не вставал до конца елки. Главный Дед Мороз страны мог себе это позволить.

Бродят по Малому театру и другие легенды. Дмитрий Кознов рассказал «Новым Известиям», как однажды один многоопытный артист из их труппы после новогоднего застолья перепутал элементарный текст. В сказке по Маршаку «Умные вещи» он играл роль продавца диковинок и должен был сказать заклинание: «Умные вещи! Раз, два, три, ступайте за мной!» Но, отмечая Новый год, артист не рассчитал. Поэтому для выхода ему понадобилось сопровождение слуги (его играл Кознов), а для продолжения роли – подсказка актеров. «Счет у него пошел не туда, – вспоминает Кознов – «Раз, два…четыре… пятнадцать… десять…» Мы хохотали жутко. Не знаю, что подумали зрители. Но перепутать такой текст! Когда спектакль играли по триста–пятьсот раз…»

«Краснонос и седовлас. Кто я, дети?..»

Еще одну невероятную историю про оговорки поведал «НИ» знаменитый «дядя Юра» из передачи «Спокойной ночи, малыши» – актер РАМТа Юрий Григорьев: «Шел спектакль – сказка «Терем-теремок». В теремочке жили мышка-норушка, лягушка-квакушка и все, кому полагается. И у каждого персонажа была своя музыка. И вот момент, когда начинаются посягательства волка: «Кто-кто в теремочке живет?» Светлана Евгеньевна Харлап, игравшая лягушку, должна была сказать: «Я лягушка-квакушка!» Но утром первого января она, дождавшись музыки, сама не зная почему, заявляет: «Я мышка-норушка!» А у нее огромная зеленая маска с большим ртом, яркий зеленый костюм лягушки! Невозможно представить, что она мышка. И тут же рядом, буквально со слезинкой в глазу, встает Шефер Нинель Андреевна: «Нет, я мышка-норушка!» На что Коля Каширин, игравший волка, говорит тихонько: «Господи, а я-то кто?!» и уже громко: «Нет, нет! Я волк! Зубами щелк!»

Все артисты в голос говорят, что играть первого января невозможно и даже опасно. В этот день сакраментальный смысл приобретают самые невинные детские песенки. «Отчего у Дед Мороза нос краснеет от мороза?» – разумеется, поверх фонограммы кто-нибудь непременно брякнет про «цирроз». «Седовлас и краснонос, кто я дети? Дед Мороз!» – классический стишок, по закону подлости, обязательно вывернется в неприличную сторону: «Краснонос и седовлас, кто я дети?..» И нет сомнений, что дети подберут рифму – они, в отличие от актеров, находчивы и бодры даже первого января.

Про пьяных Дедов Морозов и некрасивых снегурочек сложены десятки анекдотов и баек. Константин Райкин рассказывал, что однажды Снегурочка выглядела настолько пугающе, что при ее появлении и звуках сиплого голоса мальчик в первом ряду расплакался и закричал на весь зал: «Мама, я боюсь!». А еще один случай перерос в популярный анекдот: Дед Мороз спросил девочку, подготовила ли она стишок, девочка ответила: «Нет, дедушка». «Ну, … твою мать!», – выругался Дед Мороз прямо в микрофон. И родители, и дети были, естественно, в шоке.

«Покажите, в каком направлении сцена!»

Иногда похмельные артисты очень веселят окружающих. Актер одного из подмосковных театров опоздал на свой выход, потому что заблудился за кулисами. Его искали, искали и, наконец, нашли – он сидел в темном уголке, прижавшись к стеночке. «Пожалуйста, покажите, в каком направлении сцена!» – чуть не плача, взмолился артист, увидев знакомые лица, с которыми играл в этом театре более десяти лет.

Сергей Меньшов, ныне актер ТЮЗа подмосковного города Королев, раньше работал на Дальнем Востоке и практиковал роли «вольных Дедов Морозов». Вот какую историю «похмельной амнезии», случившейся в местном Театре кукол, он припомнил для «НИ». Первого января актер Роман Абрамович Грек пришел играть медведя в двухактовом спектакле «Теремок». Он прекрасно отыграл первый акт, но в антракте решил, что спектакль закончен, собрался, оделся и ушел. Второй акт прошел без Медведя, а когда на следующее утро актера спрашивали: «Рома, ты зачем ушел?», он говорил: «А я спектакль сыграл». И в обратное верить отказывался.

В числе прочих трудностей, с которыми сталкивается актер утром 1 января, есть одна особая: очень тяжело уследить за своим костюмом. Однажды зрители Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко были поражены необычным видом крокодила в сказке «Доктор Айболит». У него было все хорошо, он был зеленый и с хвостом, но хвост был приколот неправильно: он выдавался вперед. Артист все время пытался забросить хвост за ногу, но он был надутым и упорно проныривал обратно. Это несколько оживило сонных пап и мам. И тут раздался радостный детский голос: «Мама, а у крокодила хвостик болит!» Это был самый радостный момент спектакля.

Еще один случай, связанный с костюмами, произошел в Московском историко-этнографическом театре. Первого января там недосчитались исполнительниц ролей елочек и снежинок. Поэтому в женскую массовку пришлось срочно вводить двух мужчин. Павел Суетин, блеснувший тогда в роли праздничного деревца, вспоминает: «Из меня вышла не елочка, а настоящий елк. А другой актер вообще был бородатый. Среди хрупких девушек два здоровых мужика заметно выделялись размерами и физиономиями. Думаю, со стороны это выглядело очень забавно».

К счастью для актеров, антигуманные утренники первого января в большинстве театров отменены. В этом году подобные (не сказать похмельные) елки пройдут лишь на центральных площадках: в Кремле, на Поклонной горе, в мэрии и в храме Христа Спасителя. Трудно позавидовать занятым в них артистам. Но еще труднее оценить героизм родителей, которые встанут утром первого января, чтобы отвести своего ребенка в театр на елку.

Российские актеры накануне Нового года поделились с «НИ» своими «первоянварскими» историями

Валерий ЯРЕМЕНКО, актер театра имени Моссовета:

– Я играл первого января в Моссовете дикого пса в киплинговской сказке «Кошка, которая гуляет сама по себе». Помню это ужасное состояние, когда дети кидались в нас конфетами. Это приятно, когда конфетами, но вот кто-то из рогатки попал мне в задницу, и тогда я сказал: «Если еще раз стрельнешь, покусаю!» Вообще, очень плохо играть первого января. Это только по молодости можно. У нас в театре Моссовета, слава Богу, сейчас нет утренников первого числа. Актеры – они тоже люди, они должны отдыхать.

Юрий ГРИГОРЬЕВ, актер РАМТа:

– В сказке Маршака я играл третью волчицу. Там, прямо на авансцене, мы должны были съесть бедного козленка. И вот как раз накануне этого момента в первом ряду напротив меня девочка что-то спросила у мамы, мама наклонилась к ушку дочки и что-то ей объясняла. А с ними был сынишка – мама охнуть не успела, как он вспрыгнул на сцену, подполз ко мне, сел рядом и в мое волчье ухо тихонечко пропищал: «Знаешь, я тоже кушать хочу!». Я совершенно растерялся. На глазах изумленного зала мама ползти за сыном не отваживалась. В этот момент артист, игравший козленка, видимо, чтобы окончательно меня доконать, тоже тихо, чтобы зал не слышал, интеллигентно прошептал: «Ну что? Вы оба ужинать-то будете?». Вот такой был приятный первоянварский спектакль.

Дмитрий КОЗНОВ, актер Малого театра:

– В Малом театре шел спектакль «Снежная королева». 31-го числа отыграл я, а на следующий день должен был играть напарник. Перед Новым годом мы с ним попрощались. Но утром первого января я решил его разыграть. Спрятавшись в гримерке, я нарядился в костюм оленя, напялил рога, сделал грим, как у него. И вот настал момент перед выходом оленя. Мой напарник стоит в стойле у маленькой разбойницы, отделенный ширмой от зала, подает реплики, стучит копытами, очень искренне мычит. А я стою напротив, тоже невидимый для зала, и в точности повторяю его движения, как в зеркале. В какой-то момент он это замечает, и я вижу в его глазах жуткий страх! Человек с похмелья видит себя со стороны! Он так испугался, что я стал переживать за наш спектакль. Что он мне сказал после этого, я не могу вам повторить. Это были самые добрые, ласковые, древние, отборные слова, какие есть в русском языке… В 70-х годах я работал в Театре армии. Там шел спектакль «Кортик и Бронзовая птица», иногда три утренника подряд. Один очень известный теперь актер, уезжая на съемки, попросил меня сыграть в «Кортике» роль Матроса Полевого. Сказал: «Тебя предупредят». А это сложная роль: драки, надо падать с лестницы, набор каскадов. И ужас весь в том, что меня забыли предупредить. Спектакль нужно было играть все каникулы, по три утренника в день. Репетиций никаких не было. Просто однажды поздним вечером, уходя со спектакля, я увидел, что стою первым номером. Ночь была, мягко сказать, беспокойная. Я пришел утром в 9, чтобы отрепетировать драку. Никого не было. В 9.30 – никого. Актеры, с которыми я должен был репетировать драку, пришли чуть ли не перед началом спектакля... И вот, наконец, сцена драки: появляются бандиты. Я, сжав кулаки от гнева, стал бить их по-настоящему. Бегать туда-сюда по сцене и яростно бить. Эта сцена у молодежи в зале вызвала овации. Успех был полный! А бандиты даже не сопротивлялись, бегали от меня и шептали: «Митя, извини! Митя, извини!» Потом в антракте приехал режиссер, который забыл про меня. И вместо того, чтобы извиниться, сказал: «Текстик-то надо поближе…» И дальше я уже гонялся за ним!