Posted 27 ноября 2011,, 20:00

Published 27 ноября 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 05:58

Updated 8 марта, 05:58

Моцарт под соусом

Моцарт под соусом

27 ноября 2011, 20:00
Премьера оперы Моцарта «Идоменей» прошла в Камерном музыкальном театре имени Покровского. Театр обратился к редко исполняемой версии: партитуру великого предшественника вXX веке отредактировал Рихард Штраус. Новая постановка – один из проектов, реализуемых в рамках юбилейного фестиваля «Год Покровского». Он приурочен к

Моцарт написал «Идоменея» в 24 года. При жизни композитора опус ставился лишь дважды, хотя сегодня ранний Вольфганг-Амадей пользуется бешеным успехом. В 1931 году Рихард Штраус сделал новую редакцию в Вене. Уступая требованиям времени и собственным представлениям, он изменил либретто, порядок номеров и оркестровку, сократил оперу вдвое, но дополнил партитуру собственной музыкой. Действие спектакля базируется на античной мифологии и происходит после Троянской войны. На острове Крит томятся пленные троянцы. Идоменей, царь Крита, во время кораблекрушения дает обет принести в жертву богу моря первого встречного, если сам спасется. Но на берегу его встречает родной сын Идамант, миротворец, влюбленный в пленницу Илию. Есть и злобная жрица Исмена, «Геббельс в юбке», борющаяся за чистоту греческой крови и против брака Идаманта и Илии. Муки отца, не желающего отдать Посейдону сына, мешаются с героизмом Идаманта, побеждающего страшную гидру – ее на Крит послал все тот же грозный бог в наказание за обман Идоменея. Троянская принцесса предлагает в жертву себя – взамен любимого, и бог, тронутый любовью и храбростью, прощает всех, призывая на трон Крита Идаманта и Илию. Камерный театр считает, что время актуализировало политические смыслы либретто. «Кровавая война, вражда народов, жестокая тирания и наказание, которое рано или поздно понесут преступные правители, жертвенная любовь и всепрощение – в контексте событий Европы начала 1930-х годов наполнились новым смыслом».

Редакция Штрауса идет не так часто: мировые музыкальные театры, как правило, предпочитают оригинал, а не переделку. Но Геннадий Рождественский любит раскапывать редкие партитуры: в России «Моцарт под соусом Штрауса» (выражение дирижера) ставится впервые. И Рождественский не считает вмешательство великого Рихарда просто редакцией. По его мнению, это синтез двух гениев, их соавторство, форма общения. Геннадий Николаевич ревностно отстаивает право потомков осовременивать предков: в буклет включена заметка Рождественского, полная иронии над современниками Штрауса – не понявшими его проект блюстителями «чистоты» в искусстве. А на пресс-конференции мэтр вспомнил собственный опыт работы над «Пиковой дамой» в Париже: попытка соединить Чайковского с музыкой Шнитке, по словам оратора, была названа «надругательством над классикой» и «задушена». «Никто не вникал в суть, но все вопили о кощунстве», – возмущался Рождественский.

На нынешней премьере, понятное дело, никто не «вопил»: в наше время и не такое слышали. Но столкновение двух различных музыкальных стилей и композиторских манер должно было повлиять на дирижерскую трактовку. Но этого почему-то не произошло. Рождественский провел спектакль благородно-медленно и эмоционально ровно: и Моцарт в штраусовской оркестровке, и сам Штраус звучали практически одинаково.

Зато режиссер Михаил Кисляров отменил былой хеппи-энд. Он сделал оперу о том, как любовь остановила войну, правда, лишь в воображении главной героини. По мысли постановщика, все происходящее Илии просто приснилось. Реальность гораздо хуже. В ней царит ненависть, и девушке приходится жить, сжимая в ладонях кинжал. Герои противоборствуют в черных зеркальных декорациях на два этажа, напоминающих пещеры с асимметрично расположенными треугольными затычками, которые поднимаются и опускаются, открывая или закрывая персонажей и тем самым создавая мизансцены. Правда, процесс сопровождается изрядным шумом. Действие перед «пещерами» идет спокойно: изредка промаршируют воины с мечами и щитами да герои иногда споют лежа. Остальное (если не считать телодвижений хора на боковых антресолях) слегка похоже на концерт в костюмах. Костюмы скроены как бы по древнегреческим лекалам, но из современной синтетики, которая в маленьком зрительном зале бросается в глаза. Плащ из блестящей клеенки на античном царе – это слишком. Спектакль исполняется на русском языке: завет Покровского, желавшего, чтобы зрителю, с одной стороны, все было понятно, а с другой – он не отвлекался бы на бегущую строку. Мотивы, несомненно, весомые. Но русский текст «Идоменея» и качеством особо не блистал, и кривовато ложился на музыку, написанную на итальянский словесный оригинал – с иной фонетикой и длиной слов. Лишний раз пришлось убедиться, что мировое стремление петь оперы на языке оригинала – не модная прихоть эстетов, а органическая музыкальная потребность. Про вокал, если коротко, можно сказать так: труппе есть над чем поработать, причем работы хватит надолго. Зато дикция у всех была на высоте.

"