Жизнь низов

Театральное искусство любит оставлять в дураках своих теоретиков. Стоит провозгласить, что слово в театре находится практически при последнем издыхании, как немедленно хлынет просто лавина спектаклей, где слово – главный строительный элемент. А вся «визуальная картинка» не более чем комментарий. Стоит уверовать, что наступила эра «образного» театра или театра чистых форм, как на гребень театральной волны взлетают повествовательные спектакли, крайне подробно и незамысловато рассказывающие истории из жизни. Представленный на фестивале NET спектакль «Торговцы» Жоэля Помра больше всего напоминает инсценированный криминальный очерк из жизни «низших социальных слоев».

Главная героиня, о которой идет повествование, – безработная мать, убивающая девятилетнего сына (по совету призраков своих умерших родителей). Ее собственная мать умерла совсем молодой, а отец погиб от взрыва на том самом военном заводе по производству взрывчатых веществ, где работают или мечтают работать все персонажи спектакля. И дядя героини, женившийся на собственной племяннице по большой любви. И «приемный сын» безработной асоциальной дамы, живущий в долг, который, ухаживая за больной маминой подругой, как-то незаметно делает ей ребенка. Наконец, сама рассказчица, стоящая в цеху на конвейере и постепенно теряющая там здоровье.

В общем, Помра рассказывает о жизни «социальных низов» с обычным для рассказов этого рода пафосом и сгущением «черных красок». О том, что трудно жить на свете маленьким людям (маются они без работы или теряют здоровье в заводской соковыжималке), понятно через пять минут после начала действия. Остальное время уходит на называние все новых доказательств подлости жизни.

Эта жизнь заведомо убога, несчастна и обречена. Любая встреча родственников тут оканчивается скандалом. Любая попытка помочь заведомо несостоятельна. Застенчивая девушка, единственная, кто все-таки пытается помочь героине, в результате приходит к попытке самоубийства. Толпа родственников и друзей, полночи обсуждающих, как уберечь ребенка от сумасшедшей матери, уже раз выкинувшей его из окна 20-го этажа, расходится, оставив все как было. Убив собственного сына, героиня кончает дни в психушке. А ее приемный сын уходит добровольцем на войну.

Голос рассказчика звучит откуда-то с высоты (обычно оттуда зрителей просят отключить мобильные телефоны). С самого начала задана нота безнадежного отчаяния. И то, что все и у всех кончится плохо, понятно с первой минуты. Актеры честно иллюстрируют фразы рассказчицы (она встала и подошла к окну). Или добавляют жестом экспрессии нейтральным описаниям («Моя подруга не хотела принимать ее помощь» – а на сцене две женщины отчаянно дерутся друг с другом). В общем же двигающиеся в призрачном свете персонажи-воспоминания оставляют ощущение разевающих ротики аквариумных рыбок, пребывающих в чужой реальности и отделенных от нас толстым слоем стекла.

Лишенные собственных имен (моя подруга, ее ребенок, ее сестра, ее дядя, ее дальний родственник и т.д.), лишенные собственных голосов, герои «Торговцев» остаются чистыми иллюстративными функциями. Испытывать по их поводу какие-то чувства (сострадание, например), так же невозможно, как сострадать учебному пособию из медицинского учебника, демонстрирующего вам очередную жертву сифилиса.

Автор текста Жоэль Помра, нагнетающий страсти и выдавливающий эмоции всеми приемами (скажем, нам подробно описывают впадину на асфальте, оставшуюся на месте падения маленького тела), и режиссер Жоэль Помра, выстроивший действие из «жизни рыбок-марсиан», – находятся в довольно сложных взаимоотношениях друг с другом. И это напряжение между пафосом текста и бесстрастием сценической формы является практически единственным содержанием честного, скупого на мысли и богатого социальным пафосом представления.