Posted 27 июля 2011,, 20:00

Published 27 июля 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 06:19

Updated 8 марта, 06:19

Литературный секретарь «Русского Букера» Игорь Шайтанов

Литературный секретарь «Русского Букера» Игорь Шайтанов

27 июля 2011, 20:00
За годы существования премии «Русский Букер» ее лауреатами становились Булат Окуджава, Михаил Шишкин, Людмила Улицкая и многие другие. Из-за финансовых проблем премия за 2011 год вручаться не будет. Зато осенью будет объявлен шорт-лист лучших романов первого десятилетия XXI века. Игорь ШАЙТАНОВ рассказал корреспонденту

– Игорь Олегович, в этом году второй раз в истории «Русского Букера» будет вручаться премия за лучший роман десятилетия…

– Действительно, однако вторая церемония пройдет иначе, чем десять лет назад. Тогда «Букер десятилетия» вручался одновременно с обычной процедурой – ежегодный конкурс шел своим чередом, – а в этом году в силу обстоятельств, связанных с поиском спонсора, мы пропустили момент и решили ограничиться «Букером десятилетия». И если десять лет назад девять председателей выбирали из девяти лауреатов, то в этом году пятьдесят членов жюри выбирают из 60 финалистов. Это, правда, «абсолютные цифры»: к сожалению, нет в живых Юрия Давыдова, Василия Аксенова, Татьяны Бек, Романа Солнцева. Так что выбирающих членов жюри в этом году 46.

– Сколько, как правило, произведений попадает в лонг-лист?

– Последние два года число допущенных к конкурсу романов ограничено – не больше 24. А до этого ограничений не было: приблизительно из ста номинированных произведений жюри имело право оставить столько, сколько хотело. И каждый из пяти членов жюри был обязан прочесть все тексты, что оговорено договором. Это, конечно, особая техника чтения: понятно, что за пару месяцев, которые у них есть, внимательно прочесть все невозможно. На «Букере десятилетия» все иначе: на первом туре голосующий называет пять произведений, которые он считает достойными шорт-листа. Потом проходит второй тур.

– Букеровский комитет может влиять на мнение жюри?

– Нет. Комитет – это законодательный орган, который утверждает условия конкурса. Обычно он также определяет состав жюри – каждый год оно новое. Необходимо, чтобы были люди с разными вкусами, не принадлежали к одной группе, чтобы не было «тусовочного выбора».

– А случается, что вам велят или рекомендуют «вышестоящие организации»?

– Никогда. Если речь идет о спонсорах, или, как мы их теперь называем, попечителях, то мы сразу говорим: «Букер» – независимая премия. Мы с удовольствием будем сотрудничать, но первое условие – попечитель не имеет права голоса в наших литературных делах. Случалось, выдвигали произведения, которые могли бы быть поддержаны богатыми или влиятельными людьми, а жюри их не включало даже в шорт-лист. И никаких последствий от этого ни разу не было.

– Каково кредо «Русского Букера»?

– Позицию Букеровской премии выражает ее комитет: поддержать серьезную литературу и сделать ее конкурентоспособной на современном книжном рынке. Но выбирает не комитет, а жюри, которое каждый год меняется. Никакой преемственности нет. Члены комитета могут и удивляться, и возмущаться выбором жюри. В прошлом году, например, Ольга Славникова (член комитета) принесла свои извинения читателям за выбор «Цветочного креста» Елены Колядиной. А вообще, траектория «букеровского выбора» изменилась. С 2001 по 2006 год «Букер» упрекали, что он слишком консервативен и боится скандалов. А потом действительно начались скандалы. Первый произошел, когда председатель жюри Василий Аксенов отказался вручать премию Денису Гуцко. Тогда-то и выяснилось, что «Русский Букер» решил заняться поисками новых тенденций. Мы провели одну из своих ежегодных конференций под названием «Букеровский роман: искушение массовостью».

– Попадались ли вам произведения, прочитав которые вы могли бы сказать: вот это литература будущего?

– Раньше я говорил: мне кажется, что я вижу лишь обещание литературы будущего. Я говорил это, например, об Олеге Зайончковском. Замечательный прозаик, который, увы, как-то остановился в последние годы. Говорил это и об Ольге Славниковой – очень неровной, но сильной романистке. Иногда надежды не оправдываются: Денис Гуцко так много обещал романом «Русскоговорящий», но как будто испугался самого себя, оказался придавлен Букеровской премией.

– Какая книга за последние 10 лет вызвала наиболее ожесточенные споры?

– Елены Колядиной. Подобную реакцию я помню только в 1997 году. Тогда я еще не входил в комитет, а был председателем жюри. И вот я оглашаю шорт-лист – передо мной сто журналистов, десять камер. Вся эта масса замирает на несколько секунд, и вдруг раздается рев: «А где Пелевин?» Тогда был номинирован его роман «Чапаев и пустота», но не попал даже в шорт-лист.

– А когда вы категорически не соглашаетесь с мнением жюри?

– Когда присутствуешь в совещательной комнате и слышишь аргументы разумных профессиональных людей, начинаешь понимать смысл их выбора и видеть их резоны. Но бывают и потрясения. Таким для меня была победа Морозова, потому что в тот год выставлялся прекрасный роман Ирины Полянской «Прохождение тени». Писательница вскоре умерла, что обострило чувство несправедливости, вины перед ней. Получи ее роман премию – он имел бы совсем другой резонанс. Но тогда я уже не был в жюри и еще не был в комитете, так что рад, что не несу ответственности за тот нелепый выбор.

"