Классики из современников

Одного взгляда на летнюю афишу вполне достаточно, чтобы стало очевидным, насколько же изменилась музейная мода буквально за 10–15 лет. Ведь если раньше главным туристическим аттракционом была школьная классика, старые мастера – что-то вроде Рафаэля или Рембрандта, – сегодня кассу делает ХХ век.

В этом смысле самая показательная, как и самая громкая выставка сезона, – Анри Матисс в Нью-Йоркском музее современного искусства (МОМА). Она посвящена довольно небольшому периоду творчества художника – 1913–1917 годам, но названа очень броско – «Радикальное новаторство». Долгое время Матисса не могли приписать ни к одному довоенному направлению. Матиссовский фовизм жаловали не особо. В сравнении с лидерами «парижской школы» (с тем же Пикассо) он выглядел слишком эстетским, салонным, буржуазным. Хотя его авангардный задел очевиден. Особенно российскому зрителю – у нас в Эрмитаже имеются два полотна (знаменитые «Танец» и «Музыка» 1910 года), с которых нередко начинают отсчет нового искусства ХХ века.

Между тем американцы оставили эти картины из особняка Щукина за рамками. Для них важнее, как Матисс впитывал все достижения кубизма и еще десятка течений парижской богемы, как перекладывал их на собственный лад. Проект в МОМА преподносится как повторное открытие гениального художника. Но есть подозрение, что расчетливые американцы просто пытаются создать Матиссу отличное портфолио – такое, с которым можно будет не отставать от «Пикассо и Ко» на аукционах и зарабатывать десятки миллионов долларов. К слову, именно Пикассо вновь возглавляет всевозможные рейтинги самых выставочных персонажей. Именно его презентует американский Метрополитен-музей (из своей коллекции), а через месяц пикассовский набор графики с «голубем мира» покажут в венской Альбертине (там Пикассо будет выставлен в паре не с кем-нибудь, а с Микеланджело).

Кому точно музейная раскрутка не понадобится, так это Фриде Кало. Над этим уже поработали голливудские продюсеры (вспомним блокбастер «Фрида»). Мексиканка, умершая в том же 1954 году, что и Матисс, в глазах арт-любителей отвечает теперь за всю Латинскую Америку. Здесь и мистика, и сюрреализм, и феминизм, и мелодраматические перипетии биографии. Стоит ли говорить, что выставка Кало в Берлине (зал Martin Gropius Bau) стала главным европейским хитом – в Германии вовремя вспомнили, что отец художницы был этническим немцем.

Еще одна нашумевшая экспозиция из учебников по истории современного искусства до начала сентября работает в Швейцарии. Фонду Бейелер в Базеле удалось собрать безумные картины соратника Энди Уорхола Жана-Мишеля Баскиа. Проживший лишь 28 лет Баскиа – едва ли не последний «самородок», спонтанный художник вне всяких рамок арт-бизнеса. Именно этот дух свободы и творческой злости превратил граффитчика из Бронкса в символ богемного Нью-Йорка. Дело Баскиа по-своему продолжил рано умерший от СПИДа Феликс Гонсалес-Торрес. Он создавал инсталляции и устраивал акции, принципиально ломающие привычные каноны «потребления искусства»: например, каждый зритель мог спокойно унести из галереи часть проекта (конфеты или постеры). Не случайно в Базеле два американца – Баскиа и Торрес – оказались в одной обойме.

В списке пяти лучших выставок Англии стабильно держится фотоэкспозиция в Тейт-Модерн с захватывающим названием «Подглядывание, слежка и камера». Но это совсем не про шпионов. На выставке – сплошь классики фотографии ХХ века вроде Уолкера Эванса и Картье-Брессона. Но из всех их произведений выбраны те, где явно ощущается насилие над моделью. Проще говоря, это снимки папарацци, только врасплох застигнуты не привыкшие к подобным фокусам звезды, а обычные прохожие. Выставка вновь поднимает вопрос нравственности камеры: можно ли ради искусства без всякого согласия снимать людей? Камера – это мирный глаз или ружье?

Если говорить о Лондоне, то именно здесь проходит захватывающая выставка из раздела «чистой классики». В Национальной галерее все лето зрители разглядывают в новом свете знаменитые картины Рафаэля или Боттичелли (и еще десятка художников от XV до XX века). И в этих картинах оказывается множество «ошибок», неразгаданных знаков и переделок, видимых только вооруженным глазом. В общем, игры в конспирологию на древних полотнах. Для дальнейшего знакомства со старыми мастерами есть смысл перебраться в Париж, где летом открыли роскошный проект о живописи XVII столетия (в этом веке французы во главе с Пуссеном стали одними из арт-лидеров). В музее Jacquemart-Andre (в Лувре, увы, довольно скучная выставка об археологии Древнего Востока) показали, как в начале нового времени пересекались направления и стили. Как, например, входили в моду фламандцы (Рубенс и компания) и как после этого поветрия появился, собственно, французский классицизм.