Posted 27 июня 2006,, 20:00
Published 27 июня 2006,, 20:00
Modified 8 марта, 09:11
Updated 8 марта, 09:11
Быть как все
Фестивали фильмов не производят, они их только отбирают. При этом, как водится, более сильные отбирают у более слабых. Судя по тому, что уже показано, трудно разделить мнение президента ММКФ Никиты Михалкова, что конкурс в этом году особенно хорош, но он, по крайней мере, ровен – нет ни очевидных провалов, но нет и лидера, которому без оговорок можно было бы вручить «Золотого Георгия». Будем надеяться, что он припасен под конец.
Из года в год глядя «фестивальные» фильмы многих стран мира, замечаешь существование стереотипов национального и даже интернационального кино. Скажем, «Самурай, которого я любила» Мицуо Куроцути (лента конкурсной программы) – типичный японский фильм последнего времени «про самураев». Все на месте – неспешное повествование, в которое вкраплены непременные сцены стремительных учебных и боевых схваток с фонтанами крови (нечто среднее между Тарантино и Китано), характерный конфликт между чувством и долгом и сдержанная любовь на расстоянии. Персонажи: молодой самурай, его отец, приговоренный к харакири за участие в заговоре против фаворита главы клана, его возлюбленная, наложница главы клана, а также фаворит главы клана со своими присными самураями, желающий избавиться от наложницы и рожденного ею наследника. Из этого расположения фигур следует вся партия. Если видел пару-тройку таких фильмов раньше и знаешь сюжетную механику – достаточно десяти минут просмотра, чтобы получить исчерпывающее представление о фильме длиной в 131 минуту. Такая вот экономия.
Типовой европейский фестивальный фильм тоже отличить можно без труда. Он может быть произведен одной страной или при участии нескольких, а снят и вовсе этническим турком в Германии, выходцем из Алжира во Франции или чистым итальянцем у себя на родине – от этого мало что меняется. В ней будут социальная, семейная и эмигрантская тема, непременная политкорректность на грани добра и зла, умеренный реализм и усредненная современная манера съемки, обеспечивающая глазу необходимый комфорт. И ничего оригинального – все, как у людей. Как у всех.
Относительно своя разве что задняя мысль. Как, например, у Отмана Карима (родился в Уганде, живет в Швеции, учился и работал в США) в фильме «О Саре». Сара – молодая женщина, озабоченная двумя вещами: карьерой и созданием семьи. С карьерой складывается неплохо, с семьей – похуже. Первый муж, красавец футболист, неизвестно почему ее не хочет и удовлетворяет себя собственноручно. Второй, ее же сотрудник – не может перенести ее карьерного успеха. Куда прикажете бедной шведке податься? А опять как в шахматах – проиграли с белыми, выиграем с черными. Сара заводит чернокожего любовника – рабочего, который ремонтирует присмотренный ею дом. Да не просто маляра-штукатура, а еще и способного музыканта. Но не ценит собственного счастья – высокомерно обижает сожителя, и тот гордо уезжает. И лишь когда зачатый ею ребенок рождается мертвым (после чего пары обычно распадаются), мчится к нему и кричит: «Ты мне нужен! Не могу без тебя!»
Простодушный и тенденциозный символизм этой сцены (подставьте вместо Сары Европу, а вместо ее черного друга – Третий мир, и все поймете) сам по себе весьма символичен. В результате просмотра художественных впечатлений – ноль, культурологический вывод – один, и не очень веселый.
Тем более невеселый, если, посмотрев на шведские страсти с угандийским акцентом, заглянуть на сатирический фильм Пьера-Поля Рендерса «Как все» (Бельгия–Люксембург–Франция–Канада–Германия). «Как все» – название телеигры, которая проводится на одном из французских каналов. Победителем игры окажется тот, кого можно назвать «среднестатистическим французом», – человек, чьи предпочтения таковы, каковы они у большинства. Большинство французов носят американские кроссовки, покупают голландское мыло и поливают итальянские макароны немецким кетчупом строго определенных фирм – и он так же. Или наоборот – как он, так и большинство. Уже смешно.
Еще смешнее то, что среднестатистическим французом оказывается некто по имени Джалиль (Халид Маадур). Из соображений политкорректности эта мина (и намек на будущее) только закладывается, но не обсуждается и не взрывается. Джалиль становится объектом для изучения вкусов французского народа – его жилье нашпиговывают десятками потайных камер, к нему в постель подкладывают сотрудницу маркетингового агентства (Каролин Даверна), а в конце концов им заинтересовывается сам президент Франции по фамилии Жистен (Тьерри Лермитт). У президента, как вы догадываетесь, на носу выборная кампания на второй срок, а чтобы ее выиграть, нужно знать предпочтения большинства и строго им соответствовать, то есть вести себя как Джалиль. Завязано хорошо, продолжено неплохо – сотрудница рассказывает подопытному кролику, кто он такой, и прозревший Джалиль делает из тайных видеозаписей суперпопулярное реалити-шоу. Закончено, увы, стандартно (парочка выбирает независимость и целуется «в диафрагму»), а должно было завершиться как минимум – выдвижением Джалиля в президенты, как максимум – сборищем среднестатистических президентов, выборами самого посредственного из них в президенты земного шара и принятием первого важного решения, соответствующего среднему интеллекту homo sapiens. Не дай бог нам дожить до тотальной демократии, да еще в глобальном масштабе, но увидеть ее на экране было бы поучительно.