Актер Александр Феклистов

– Александр, в России есть разные чеховские традиции, в том числе и традиция жестокого Чехова. Есть огромное множество «Трех сестер». Зачем нам еще одна «английская версия»?

– Нам очень трудно вылезти из этой колеи – чеховских постановок о красивых, хороших и очень хороших людях. Вообще Чехова у нас так много, что уже раздаются голоса о том, чтобы ввести мораторий на постановку его пьес. И я сам был почти согласен с этим. Но, как выяснилось во время репетиций, очень много открытий происходит именно потому, что режиссер – человек не русский. Смысл был в свежести восприятия, свежести взгляда на взаимоотношения русских людей. Кстати, Деклан видит Чехова именно жестким, даже жестоким. Его персонажи действительно часто говорят и поступают жестоко.

– Английский режиссер открыл для вас в Чехове что-то такое, чего раньше вы не замечали?

– Это, наверное, один из законов восприятия. Например, когда ко мне приезжает подруга из Варшавы, я ее вожу по Москве, что-то показываю и постепенно начинаю смотреть ее глазами. Она удивляется каким-то вещам, которых я не замечал, и я сам словно вижу их в первый раз. Это очень показательно. Нам как раз хотелось, чтобы Чехова поставил Деклан. Мы его уговаривали. Говорили, что, может быть, кому-то и не нужно Чехова ставить, а вот именно тебе как раз нужно, потому что ты смотришь на Россию, на русский характер другими глазами. Открытий было очень много. Мы долго отдирали от себя привычные штампы и представления об Антоне Павловиче. Знаете, эти склоненные друг к другу головки трех сестер и миролюбивое отношение всех ко всем. На самом деле там много острых углов в отношениях. И между сестрами и вообще между людьми.

– Доннеллан часто играет свои спектакли по старым пьесам в современных декорациях, одевает персонажей в современные костюмы. А в «Трех сестрах» исторический колорит все-таки сохранен…

– Более того, Деклан сказал: «Я впервые не вижу повода ставить пьесу не в исторических костюмах». Костюмы лишь слегка стилизованы. Например, у нас на погонах нет знаков различия. С другой стороны, мы играем пьесу, в которой главное не исторические реалии прошлых лет, а взаимоотношения людей. Правда, эти люди кажутся нам гораздо лучше, чем они были, может быть, на самом деле. Нам нравится смотреть на них через розовые очки. Все равно они другие, по уровню образования, воспитанию, совсем иные люди, эти чеховские персонажи. Деклан сдирал с нас это все. Мы все пытались сделать наших персонажей хорошими, а он предлагал нам вовсе не хорошие объяснения их поступков.

– Лично для вас каким было самое большое открытие?

– Мы всегда забываем о том, что это не просто три сестренки, живущие в прекрасном доме. Там есть внутренние разрывы, разломы, конфликты. Все чеховские постановки, которые я видел, были удачными, только если режиссеру и артистам удавалось создать параллельное существование текста и реальных переживаний персонажей. Ведь понятие «второй план» родилось у Станиславского именно на чеховских пьесах. Доннеллан тоже любит говорить: «Вам нужно не слушать персонажей, а слышать, не смотреть, а видеть». Банальные, может быть, вещи, но когда ты начинаешь это делать по-настоящему, становятся видны некоторые незаметные нити, тянущиеся от персонажа к персонажу. Для меня открытием стал весь спектакль. Деклан ведь не любит жестких трактовок, не создает концепций. Он не говорил нам – сейчас буду делать открытия, возьмите тетрадки и пишите. Он собирает рисунок спектакля постепенно, и в этом рисунке каждый персонаж занимает свое место. У нас, к примеру, была целая неделя презентаций своих персонажей. Мы поехали на озеро Пено под Москвой и целую неделю жили там без семей, без телефонов, без связи с внешним миром. За два месяца до этого Доннеллан попросил нас сделать две вещи – выучить текст и подготовить доклад по своему персонажу от первого лица. А потом собиралась пресс-конференция персонажа, где ему задавали разные каверзные вопросы. Меня, например, спрашивали: «А почему ты не уходишь от жены и не приходишь к такой замечательной Маше?» Ну и так далее.

– Так почему же Вершинин не приходит к Маше?

– Когда я готовил свою презентацию, то обнаружил интересные факты. В российской армии офицер не имел права жениться до 23 лет вообще, до 28 лет – только с разрешения начальства, после 28 лет он не имел права жениться на актрисе и на женщине, которая при разводе взяла вину на себя, то есть публично призналась в измене. Вот так. А Маша, так как она у Чехова написана, конечно, возьмет вину на себя. Это такой характер. Так что будущее этих людей абсолютно бесперспективно, просто невозможно. Или подполковнику Вершинину нужно было сломать карьеру, уехать с Машей в глушь и работать каким-нибудь лесником. Но для этого, наверное, нужно быть другим персонажем. И то, что он знает всю безнадежность своей любви, и знает очень хорошо, висит в воздухе.

– Совсем другой персонаж получается...

– Да, здесь сошлось много самых разных обстоятельств. С одной стороны, Вершинин не может справиться со страстью, с другой стороны, долг, нравственные соображения – две девочки с полубольной матерью. Это все очень серьезно для него.

– Как прошла премьера в Париже?

– В Париже Чехова очень любят. Есть магия фамилии Чехова, и там хорошо знают Доннеллана. Все билеты на апрельскую премьеру были проданы еще в декабре. Мы сыграли там спектакль 15 раз подряд. Для спектакля с переводом это огромное количество. Интерес был вызван еще и тем, что русские артисты привыкли рвать на сцене сердце. Доннеллан пишет в своей книге, что если у тебя на кону копейка, то ты и выиграешь на копейку, а если миллион – то и выигрыш соответственный. Так вот, он нам всегда говорит: «Я не позволю вам поставить на кон копейку. Я всегда буду говорить вам, что у вас низкие ставки». При этом Деклан так умеет объединять людей, что идешь на репетицию с радостью, все делаешь с радостью.

Справка «НИ»

Александр ФЕКЛИСТОВ родился 7 декабря 1955 года в Ленинграде. В 1982 году окончил школу-студию при МХАТе, где занимался на курсе Олега Ефремова, и в этом же году начал выступать на сцене МХАТа. Затем работал в театре-студии «Человек», в Московском драматическом театре имени Станиславского. В кино дебютировал в 1984 году в картине «Отряд», в этом же году вышли с его участием фильмы «Соучастники» и «Лучшая дорога нашей жизни». Среди наиболее заметных картин с участием Александра Феклистова, вышедших на экраны в 1980 – 1990 годах, – «Плюмбум, или Опасная игра» Вадима Абдрашитова, «Шура и Просвирняк» Николая Досталя, «Ближний круг» Андрея Михалкова-Кончаловского, «Прорва» Ивана Дыховичного, «Луна-парк» Павла Лунгина, «Подмосковные вечера» Валерия Тодоровского.