Стойкий солдатик

Классик пьес абсурда Самуэль Беккет – редкий гость на наших сценах (из значимых постановок лет за пять можно назвать разве что «Последнюю запись Крэппа» Роберта Стуруа). А его классическая пьеса «Счастливые дни», написанная в 1961 году, в Москве не ставилась. И это понятно. Режиссуре, привыкшей к бесцеремонности в отношениях с автором, с Беккетом решительно нечего делать. Авторские ремарки-комментарии, сопровождающие буквально каждую реплику пьесы, вплетены в ткань текста, сращены с ним, как ноты и слова в песне. Понижения и повышения голоса, слом интонации, движения глаз, жесты рук – все учтено и расписано.

И режиссерский нажим тут может только сломать хрупкую ткань философской притчи о женщине, закопанной вначале по грудь, потом по шею где-то в неведомом и жарком месте, и о ее спутнике, который кружит вокруг ползком и издает какие-то междометия.

Михаил Бычков – прежде всего умный режиссер, умеющий найти равнодействующую между своей трактовкой и авторской волей, и, испытывая на прочность драматическую конструкцию, остановиться, когда она грозит сломаться. Собственно, трактовка «Счастливых дней» во многом зависит от выбора актрисы на роль главной героини Винни. Вера Алентова с ее шлейфом ролей женщин, умеющих терпеть, любить и в конечном итоге побеждать, определила тональность постановки.

На сцене неровные серые возвышения, в которых воткнуты и дрожат какие-то прутики – не то колючки, не то антенны. По натянутым над головой Винни канатам съезжают серебристые зонтики-самолетики. Но ей не до них. Седая кудрявая голова, розовое кукольное лицо, губы, подкрашенные бантиком, нежный воркующий голосок. Только во втором действии вдруг окажется, что это воркование – просто привычка, а настоящий тембр голоса – низкое сопрано, резковатое и хрипловатое (но сколько женщин говорят не своими голосами, смягчая их под требования хорошего тона).

Винни истово и не без удовольствия занимается своим туалетом: чистит зубы, разглядывает себя в зеркало, кокетливо болтает с невидимым Вилли (Юрий Румянцев). Когда-то Надежда Тэффи написала о дамочках-эдельвейсах, которые бегут под бомбами в парикмахерскую (нельзя же без прически!), красят йодом марлю и сочиняют новые блузки, а среди самого необходимого в эмиграцию захватывают пилочку для ногтей. «Мотыльковое» их легкомыслие только на первый взгляд кажется смешным. Уже на второй и на третий понимаешь, что с таким же успехом можно смеяться над тем самым цветком эдельвейсом, упрямо цветущим в местности, для цветов решительно не подходящей.

Вера Алентова наделяет беккетовскую героиню толикой женского легкомыслия и привлекательной беззаботности, в которых так часто упрятан железный стержень характера. В ситуации, где актер дан крупным планом, а любое движение глаз становится сменой мизансцены, Вера Алентова играет с ювелирной точностью: складывает ли она губки, закатывает ли глазки, ловит ли в зеркальце отражение того, чем занимается Вилли за ее спиной.

Она проклинает небеса и сразу берет назад свое проклятие, она говорит резкости Вилли и немедленно извиняется, она в очередной раз понимает, что все движется к неизбежному финалу, и радуется, что до сих пор жива.

Но самая сильная мелодия образа – чувство благодарности, которое переполняет Винни: за то, что пока дышишь, а глаза видят. Вера Алентова дарит своей героине умение быть благодарной и за куклу, подаренную в детстве (не голыш какой-нибудь, а настоящая кукла с перчатками и шляпкой). И за вечер, когда все гости ушли, а они пили розовое шампанское, и Вилли предложил тост за ее золотые волосы. И за то, что он сейчас иногда может в ответ на поток ее фраз буркнуть какое-нибудь междометие или что-нибудь спеть фальшивым голосом. Алентова играет женщину, которая умеет быть счастливой, даже когда уже не действуют ни ноги, ни руки, а давящая масса подступила прямо к шее.

Собственно говоря, женщин, которые живут, борются и побеждают в абсурдном и нечеловеческом мире, Вера Алентова играла не раз, в том числе и знаменитую Катерину в культовом фильме «Москва слезам не верит». А сейчас, впервые войдя в воду драматургии абсурда, актриса вдруг обнаружила себя в родной стихии. Если этой Винни сказать, что она стойкий борец, она не поймет. Но вряд ли вы видели на нашей сцене более храброго бойца, чем эта хрупкая дама, вооруженная только зубной щеткой, щеткой для волос, зонтиком, кремом для загара, нежностью к своему Вилли и умением благодарить небеса за все-все-все, что они посылают.