На обломках желания

Книга «Опасные связи» сорокалетнего капитана Шодерло де Лакло в свое время вызвала скандал: перед автором «эротического романа» не только закрылись двери аристократических салонов, но и его военная карьера оказалась под угрозой. Откровенность, с какой автор описывал сексуальные аппетиты своих героев, казалась неприемлемой и неприличной. И этот «шокирующий» элемент был одним из важнейших компонентов, из которых складывалось воздействие романа на читателя. 50-летний Хайнер Мюллер написал по роману Лакло 22-страничную пьесу «Квартет» для двух актеров, включив в нее некоторые диалоги из собственного семейного опыта. Он дразнил пуританское общество Восточной Германии откровенными репликами о самых разнообразных позах и методах сексуального взаимодействия полов.

68-летний Маттиас Лангхофф вместе с двумя пожилыми ведущими актерами «Комеди Франсез» обратились к пьесе Мюллера в ситуации, когда любое высказывание на сексуальные темы рискует потеряться в бесконечном потоке «эротики», без которой нынче не продают даже стиральный порошок. У нас появился «большой секс» (по аналогии с большим спортом), со своими рекордами скорости, силы, частоты, неожиданности, который регулярно показывают по ТВ в недетское время.

Маттиас Лангхофф показал вариант «безопасного секса» двух потрепанных жизнью бомжей. Где-то среди театральных развалин обитают два существа, чей возраст почти стер черты пола. Они читают газеты, закусывают, показывают друг другу изрядно подвисшую плоть и говорят о способах вхождения в женщину, о роге между мужскими ногами, о наслаждении, о зуде. Секс в их разговорах не вызывает никаких эмоций. Едят на сцене со значительно большим смаком, чем занимаются любовью. Виконт де Вальмон со знанием дела жарит яичницу и с некоторой неуверенностью демонстрирует, что надо делать с девственницей. Маркиза де Мертей читает газету с куда большим увлечением, чем мастурбирует.

Сцены мастурбации, сцены, имитирующие половой акт, вызывают не больше эмоций, чем сменяющие друг друга на экране кадры из мультфильмов, хроники, опер, живописных полотен, наконец, самих исполнителей в цивильных костюмах, обсуждающих все ту же тему в кафе за едой. На экране отбросы, обрывки – культурный мусор. Произносимые сентенции об эрекции и потенции – также дальний перепев яростного желания, которое вело по жизни героев Шодерло де Лакло, которые были готовы заплатить и платили высокую цену за исполнение желаний.

Эрос в спектакле Маттиаса Лангхоффа застиран, как панталоны цвета семги на мадам, замусолен в потерявших значение словах. Он состарился, одряхлел. Соблазна в такой любви не больше, чем в гигиенических процедурах с клизмой. К Танатосу этот Эрос имеет не больше отношения, чем утренняя гимнастика или чистка зубов. Древние выделили два момента человеческой жизни, когда душа сливается с телом, а человек приближается к божеству. Два момента предельного напряжения всех сил, два момента полета: любовь и смерть. Если свести любовь к набору гимнастических упражнений и необязательного чесания языком, то смерть за такую убогую радость кажется натяжкой, неоправданной расплатой. Все равно что расплачиваться самоубийством за ковыряние в носу. К слову, финальное самоубийство кажется еще одной неудачной мистификацией. А единственная мораль, которую можно извлечь из спектакля, – околосексуальные разговоры самоубийственно скучны.