Русский след

К примеру, на «Игру в правду» Виктора Шамирова, который до этого снял ужасных «Дикарей» и две неплохих камерных картины «Упражнения в прекрасном» и «Со мною вот что происходит», первая из которых получила на «Кинотавре» приз за лучший сценарий. Похоже, что относительный успех этих лент так расслабил постановщика, что в четвертый раз вместо кино он снял нечто вроде антрепризного спектакля, разыгранного на сцене захудалого клуба бригадой чесальщиков в составе Гоши Куценко, Дмитрия Марьянова, Константина Юшкевича и Ирины Апексимовой. Если не знать, кто они, то их легко принять за членов кружка художественной самодеятельности хлебопекарного комбината, которым руководит отчисленный за пьянство студент театрального вуза. Хотя в основе этого несусветного действа – популярная во Франции пьеса Филиппа Лелуша, но назвать результат приложения национальных сил к инородному материалу смесью «французского с нижегородским» значило бы обидеть и французов, и нижегородцев. Все так фальшиво и несуразно, что начинает мерещиться, будто Шамиров решил воссоздать то, что гнали во время гастрольного чеса персонажи «Упражнений в прекрасном», но забыл титр: «А вот что они играли…», который мог бы послужить оправданием халтуры и даже ввести ее в рамки жанра «кино о театре». Правды ради следует отметить, что собравшаяся в главном фестивальном зале «своя» публика встречала петушиные трели исполнителей смехом, но для массового проката это почти ничего не значит – там действуют другие закономерности, согласно которым непритязательное путевое кино «Что говорят мужчины» даст фору любой силком перетащенной на экран пьесе.

В ту же группу «Гала-премьер» неведомым образом попал фильм Федора Попова «Совсем не простая история», который лучше всего было бы сослать на DVD, минуя не только фестивали, но и кинопрокат с кинопрессой. Но, как говорят злые критики, раз уж попал – получай свое. Картина начинается с того, что один герой, наткнувшись на второго, которого кто-то связал и подсунул под колесо стоящего товарняка, освобождает его от пут. Тут же между ними вспыхивает ссора, кадр обрывается, а в следующем кадре мы видим первого, связанным в квартире второго. Для профессионала это конец фильма, ибо бессмысленно задаваться вопросом, как второй затащил первого в связанном виде средь бела дня в жилой дом – перед нами не кино, а ремесленный иллюзион. Если уж морочить публику, то талантливо, как делал Никита Михалков в «Рабе любви», где нестыковки через кадр, а кино смотрится до сих пор.

«Думал, что дошел до дна, но снизу постучали», – сказал коллега, синхронно со мной вышедший из зала через пять минут после описанной сцены. «А что ты смотрел до этого?» – «Про Чапаева в Доме кино», – он имел в виду фильм бывшего «митька», питерского художника и режиссера Виктора Тихомирова «Чапаев, Чапаев». «Сколько выдержал?» – «Пятнадцать минут и двадцать три с половиной секунды». «Что так?» – «На «Нике» кинокапустники лучше». С этим мнением пришлось согласиться – автор этих строк из уважения к автору фильма ушел с тридцать пятой минуты. Короче, критикам следовало бы доплачивать за вредность – характера или материала, с которым приходится работать. А отборщиков, предлагающих подобные блюда фестивальной публике, – обязать к компенсации морального ущерба.