Чайковский с фейерверком

Огромный резонанс вызвала встреча пермской общественности с вдовой Александра Солженицына, которая приехала на фестиваль в связи с мировой премьерой оперы «Один день Ивана Денисовича». В течение полутора часов Наталья Дмитриевна отвечала на разнокалиберные вопросы. Например, о том, что дала и что отняла у нее эмиграция. «Прожить свыше 12 лет в лесу трудно для такого общительного человека, как я. Но Александру Исаевичу наше пребывание в Вермонте, несомненно, продлило жизнь». На вопрос о жизни писателя в России после возвращения из изгнания вдова ответила кратко, но емко: «Иное время – иное бремя».

Фестиваль предложил массу проектов всевозможных жанров, в Пермь съехались многочисленные и разнокалиберные гости. Патентованный скандалист Олег Кулик мирно беседовал в кулуарах пермского фестиваля с респектабельными искусствоведами из Сорбонны. Мюнхенская академия моды и дизайна устроила фэшн-шоу в бывшем речном вокзале, а ныне городском Музее современного искусства. Группа певцов и музыкантов представила проект «Два Чайковских», в котором через века и расстоянья встретились однофамильцы-композиторы – классик Петр Ильич и наш современник Александр. Заезжий мастер тувинского горлового пения сделал концерт с армянским джазом и пермскими умельцами аутентичного народного пения. Московский ансамбль «Мадригал», «спец» по ренессансной и барочной музыке, скрестил перкуссию и лютню в компании с Марком Пекарским. А сотрудники известной группы «Синие носы» на потеху публике пускали фейерверки прямо из недр своих штанов.

Имя Дягилева ассоциируется с успехами русского балета, и устроители заготовили массу танцевальных проектов, главные из которых – выступления Большого и Мариинского театров. В «Жизели» пермской балетной труппы в главных партиях должны были танцевать звезды из Франции, прима и премьер Парижской оперы – Клер-Мари Оста и Николя ле Риш. Но француз в начале первого акта внезапно получил травму и во втором отделении на сцене не появился. Вместо него по экстренной замене вышел пермяк Роберт Габдуллин, который героически станцевал спектакль без репетиций с партнершей. Форсмажорные обстоятельства не помешали Габдуллину щегольнуть отменным прыжком, а французской приме – массой нюансов раскрасить балет, замученный частым исполнением по миру.

Не забывая, что Дягилев был организатором выставок, устроители пригласили столичных мастеров этого дела – Марата Гельмана и Екатерину Деготь, они помогли сделать в Пермской художественной галерее экспозицию малоизвестного русского авангардиста, местного уроженца Петра Субботина-Пермяка. Проекту суждена долгая и красивая жизнь – после экспозиции в Перми выставку покажут в Москве, затем отвезут в петербургский Русский музей, и пермякам за такого земляка нигде не будет стыдно. В Перми ее открыли в соответствии с эпохой, в которую творил революционный идеалист Субботин-Пермяк: вернисаж в форме митинга прошел на берегу Камы, кураторы и галеристы вещали через допотопный рупор с грузовика, украшенного большевистскими лозунгами.

Итоги фестиваля, проходившего при переполненных залах, посрамили отдельных скептиков, сомневающихся, есть ли в Перми «критическая масса» потребителей серьезного искусства. В крае понимают, что спрос никогда не возникнет, если отсутствует предложение. Как резонно заметил худрук фестиваля, глава Пермского оперного театра Георгий Исаакян, вспоминая былое: «Когда я приехал в Пермь, здесь не было потребителей французских сыров. Потому что не было сыров».