Оборотная сторона Марка Захарова

Размышляя о Марке Анатольевиче Захарове, всякий раз вздыхаешь, что нет у нас своего А.Н.Островского: какой характер, какой человеческий типаж! Именно Островский любил писать твердую поступь победителей, ясный абрис «хозяев жизни», с их математическим расчетом и мятежными срывами, с их показухой и твердой хваткой умельцев своего дела, с их неожиданными перепадами настроений, с их маетой, со своеволием в поступках («чего левая нога хочет») и железной несгибаемостью намерений («из бюджета не выйду»), политиков, стратегов, деятелей крупного размаха и масштаба. Управлять почти сорок лет звездной труппой «Ленкома», держать в узде народных и заслуженных, всегда быть в центре и на плаву, не обижаться на дураков и умников, фанатов и хулителей, спонсоров и меценатов, заставить себя если не любить, то уважать.

Марк Захаров с одинаковой лихой элегантностью справлялся и с «революционными» залепухами, и с впервые перенесенной на российскую почву традицией мюзикла, и с классическими текстами, сдобренными точно рассчитанной долей эпатажа. В одном из интервью он приоткрыл секреты своей режиссерской кухни: «Горжусь началом «Диктатуры совести». Мне там удалось обмануть зрителя самым радостным для меня образом. Я хотел, чтобы открылся занавес и чтоб минуты через четыре зрители очень пожалели, что пришли сюда. Начать спектакль как такую старомодную советскую тягомотину, чтоб народ откровенно заскучал. А потом все это разбить, взорвать, разбросать. Чтоб бумажный рисованный потолок и рисованные дали рушились, чтоб вдребезги разбивалась настоящая люстра». В его спектаклях всегда тщательно учтен и этот момент «обманки» зрителя, и ошеломление от сценографических открытий Олега Шейнциса, запланированы даже моменты актерских прорывов, просчитаны и дозированы секунды взрыва ожиданий. Марк Захаров даже в не самых удачных своих работах всегда остается профессионалом высшей пробы.

У каждого зрителя его театра, естественно, свой список любимых спектаклей, без которых он не мыслит своей жизни, любимых названий. Моментом счастья, который испытал автор этих строк в зале «Ленкома», была «Поминальная молитва» – спектакль, прорывавшийся в какие-то иные слои атмосферы, обращавшийся к экзистенциальным вопросам бытия. Спектакль, где «дышала почва и судьба», поразительной насыщенности эмоциональной и энергетической, где действительно «одна тишина в зрительном зале сменялась другой тишиной». Евгений Леонов (Тевье) проходил длинный крестный путь человеческой жизни многодетного еврея из деревни Анатовка, поднимаясь до каких-то библейских высот. Уютный низенький суетливый человек, с неожиданной лукавинкой в много видевших глазах. Он был не менее достоверен и естествен, чем живая лошадь, похрустывающая сеном в конюшне. Деревенский молочник вел дела с незадачливым родственником Менахемом (которого блистательно, смешно и трогательно сыграл Александр Абдулов); выдавал замуж дочерей, переживал все перипетии их любовей и романов, провожал в далекую Сибирь свою любимицу, проклинал и прощал, переживал погром и, наконец, выселение из родной деревни. Выселение Тевье из Анатовки вызывало настоящие всхлипы в зрительном зале: было ощущение, что из России уходит ее душа...

К семидесяти семи в человеке накапливается нежность, грусть, ирония, многочисленные истории и установившаяся самооценка. Книга о Марке Захарове нужна и интересна не столько Марку Захарову, признавшемуся, что прочел книгу несколько раз, сколько нужна нам, чтобы еще раз вспомнить или прикоснуться впервые к прекрасным страницам нашей театральной истории – страницам, написанным Марком Захаровым.