Бабушкина хитрость

Итак, группа деятелей культуры, в число которых затесался и я, в письме министру просвещения выразила беспокойство предстоящим изъятием из школьной программы произведений писателей, которые недавно были нехорошими, потом стали хорошими, а теперь никто не говорит, что плохие, но изучать их вроде необязательно. Поэтому Платонова, Пастернака, Мандельштама, Ахматову и Шаламова намечено урезать или убрать, а классиков соцреализма втащить на привычные пьедесталы.

Министр авторам письма объяснил, что они напрасно волнуются и прежде времени кричат: волки! волки! Ничего страшного не происходит, программу за счет одних в пользу других немного сократят с целью уменьшить нагрузку на голову школьника. Объяснение не показалось мне убедительным. Беречь голову школьника, конечно, стоит, но не до потери же в ней исторической памяти. Потом я подумал, а не кроется ли за этим планом хитрый ход с целью возбуждения в школьниках реального читательского интереса. Который в последние годы резко упал. Чего мы вовсе не ожидали. Еще недавно мы думали, что наш самый лучший в мире читатель станет еще лучше, когда во исполнение надежд великих поэтов темницы рухнут, и свобода нас примет радостно у входа. Тогда взойдет звезда пленительного счастья, а мужик не Блюхера и не милорда глупого, Шаламова с Платоновым с базара понесет. И вот темницы частично рухнули, звезда, как теперь говорят, как бы взошла, но воспетый авансом мужик понес с базара такое, что даже глупому милорду не снилось. Или ничего не понес, а уперся в телевизор и пропал в Интернете. Попытки просветить народ прежде запрещенной литературой имели успех кратковременный, и сегодня на вопрос, кто такой доктор Живаго вам могут ответить, что это корабельный врач с парохода «Архипелаг ГУЛАГ». А ведь когда запрещенная литература была, люди, даже рискуя многим, интересовались ею в первую очередь. Помните байку про умную бабушку, которая, чтобы увлечь внука Толстым, перепечатала «Войну и мир» на машинке и выдала это за самиздат? Так не от бабушки ли идет идея программы, рассчитанной на то, что, если заменить в ней «Котлован» «Поднятой целиной», а «Реквием» «Песней о Буревестнике», школьник неизбежно потянется к тому, что ему не дают. Если так, предлагаю бабушкину программу поддержать и принять в облегченном виде. Оставив для приличия «Слово о полку Игореве» и «Песнь о вещем Олеге», добавить «Что делать?» Чернышевского, «Мать» Горького, «Цемент» Гладкова и статью В.И. Ленина «Лев Толстой как зеркало русской революции». Самого Толстого не надо. О нем достаточно сказал Ленин. А у него самого слишком много придаточных предложений (ученикам надо еще объяснять, что это такое). Что же до сочинителей, перечисленных в начале моих заметок, то их школьникам надо представить как писателей плохих, вредных, вообще даже неписателей, читать которых нельзя. Тогда школьники с уроков литературы сбегут, ринутся в библиотеки, или к букинистам, или влезут в Интернет, и именно этих писателей будут читать с тем же волнением, с каким их читали мы.