Торжество экзотики

Первая половина конкурсной программы 63-го Каннского кинофестиваля вызывала определенный энтузиазм у автора этих строк, чего никак нельзя сказать о второй. По крайней мере о двух ее картинах. Можно согласиться с тем, что в конкурсе оказался фильм алжирца Рашида Бушареба «Вне закона». Намерения автора, рассказывающего о борьбе алжирцев за свою независимость, вызывают сочувствие. Можно даже простить ему незатейливость характеров и прямолинейность их поведения. И даже стерпеть фанатичную старуху мать, которая живо напоминает героиню советского фильма «Клятва». Удивляет лишь то, что этот политкорректный и гладкий чуть ли не по-голливудски фильм поднял на ноги всю полицию Канна, которой пришлось усилить меры безопасности. Ветераны алжирской революции грозились провести манифестацию в знак протеста против искажения исторических событий в фильме (который они, кстати, к этому моменту еще не видели). Рашид Бушареб даже написал открытое письмо с призывом сначала посмотреть, а потом выступать. Не помогло. Все равно размахивали плакатами перед Фестивальным дворцом, парализовав там движение на несколько часов.

Понятно, почему в конкурсе оказался тайский фильм «Дядя Бунми, который помнит свои прошлые жизни» Апичатпонга Верасетакула. Потому что это фильм, представляющий экзотическую кинематографию. Потому что это модный режиссер, надежда, свежая кровь мирового кино. Потому что это такой «неопримитивизм».

Дядя Бунми, который живет на ферме в лесу с сестрой своей покойной жены и работником из Лаоса, страдает почечной недостаточностью и собирается отправиться к родственникам на небеса. А они и сами тут как тут. К столу подсаживается покойная жена, которой живая сестра подставляет тарелку. Затем появляется большая обезьяна с красными фонарями вместо глаз. «А, это ты, сынок, – говорит вяло мама, – ну, садись, а мы тебя, знаешь ли, искали шестнадцать лет тому назад, когда ты исчез. Что-то ты оброс». «Знаю, что искали, – говорит косматая обезьяна. – Я увлекся фотографией и пошел в лес к обезьянам». (То ли они его съели, то ли приласкали.) «Смотри, – говорит мама гастарбайтеру. – Это мой сын». «Это же обезьяна!» – возмущается тот. Мама не обращает внимания на его глупости, она этих лаотян вообще недолюбливает.

В другом фрагменте тайского фильма – уродливая принцесса смотрит на свое отражение в воде и видит себя прекрасной, потому что там живет добрый дух, который «подправляет» ее внешность. Принцесса входит в воду, рядом шарит дух, похожий на усатого сома. Принцесса бесстыдно раскидывается, сом шевелит своими усами промеж ее ног… И так далее.

Фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2. Предстояние», воскрешающий, но не завершающий историю отца и дочери на фоне страшной войны, вызвал у фестивальной публики, которая еще жила воспоминаниями грандиозного успеха первых «Утомленных» (Гран-при Каннского фестиваля), разную, но сильную реакцию – от восторженного «манифик» до растерянного «ну, не знаю». Многих картина потрясла до слез. Равнодушных не было. Пресс-конференция проходила в нормальном рабочем режиме. Михалков, готовый к каверзным вопросам журналистов, держался стойко и сдержанно отвечал на вопросы, напрямую не связанные с картиной.

Вечером на лестнице показалась вся ослепительная команда фильма, приехавшая на фестиваль. Наибольшее внимание камер привлекли, естественно, сам режиссер и его главные актеры – Надежда Михалкова и Олег Меньшиков, у которого от беспрестанного верчения головой перед десятками камер развязалась бабочка, без которой, как известно, на лестницу не пускают. Михалков же не отпускал от себя ни на минуту Надю – свою отцовскую гордость.

Размах картины и звездный статус режиссера предполагали только «Золотую пальмовую ветвь». Не меньше. Поскольку у председателя жюри, американского режиссера Тима Бертона, как оказалось, были свои понятия о пальмоносце, картина осталась без приза.

Тончайший психологизм «инженера человеческих душ», англичанина Майка Ли («Еще один год»), так же, как и бешеный напор неистового мексиканца Алехандро Гонсалеса Иньяриту (Biutiful – картина получила только половину приза за лучшую мужскую роль: Хавьер Бардем разделил приз с Элио Джермано, который сыграл в «Нашей жизни» Даниэле Лукетти), тоже не проняли эксцентричного американца.

Ходили слухи, что во время просмотра он по-детски радовался тайским привидениям, обезьянам и сомам, почувствовав во всем этом что-то близкое по духу американскому фэнтези (стоит только вспомнить безумных персонажей его лент). В общем, «Золотая пальмовая ветвь» досталась Апичатпонгу Верасетакулу с его «Дядей Бунми». В 2004 году Апичатпонг, приглашенный в «Особый взгляд», похоже, занес в Канны вирус «Тропической лихорадки», которая и поразила почтенное жюри. Почувствовав, видимо, что с привидениями перебор, жюри отдало Гран-при божьим созданиям – фильму «О богах и людях» Ксавье Бовуа.

Итоги Каннского кинофестиваля