Большие перемены

Впрочем, в предшествующие дни актриса БДТ провела в Москве еще два концерта (в Международном доме музыки и Центральном доме художника), и везде программа была разной.

«Мои вечера часто называются «Назначь мне свиданье…», но содержание их разное», – пояснила она. Например, вечер в ЦДХ посвящался 120-летию Марины Цветаевой, а вечер в Доме ученых строился вокруг февральских памятных дат (10 февраля – день смерти Пушкина и день рождения Александра Володина, 15 февраля – день рождения БДТ, 5 февраля – день, когда Бродскому вручили Нобелевскую премию, и т.д.). Во втором отделении Светлана Крючкова читала стихи Ахматовой, Цветаевой и Петровых – под аккомпанемент своего младшего сына Александра Некрасова (гитара).

Светлана Крючкова – из тех редких актрис, которые умеют на сцене абсолютно всё. Ее тоненькая, почти воздушная Аксинья из «Тихого Дона» (спектакль БДТ 1977 года) ступала, словно летела. И взлетали руки, и взлетал голос. Ее интонации могли бы показаться капризными, если бы не искренность Аксиньи. Она была естественна, как все в казачьей природе, в ней не было никакой хитрости, а только ранимость женской души. Это была одна из первых ролей Светланы Крючковой на сцене БДТ (недаром песню Аксиньи она исполнила на творческом вечере). А потом – «спасительно устроенная» богатая вдова Купавина («Волки и овцы»), потом – трагикомические фигуры в спектаклях, полных забавных ситуаций и печали о несбывшихся надеждах. Потом появились гордячки, аристократки, дамы любых возрастов и национальностей. Броская характерность, эксцентричность и сдержанность, тонкость игры, загадочная недосказанность. Это тоже Светлана Крючкова. И ни в коем случае не однозначность, не удручающая определенность. Полунамек, таинственность, эмоции прикрыты: то ледяным презрением к сопернице, то подчеркнутым безразличием, то снобизмом или показным легкомыслием. И все эти качества актрисы как-то сами собой вспоминались на вечере, когда Светлана Крючкова говорила о своей жизни в театре.

У Светланы Крючковой нет капризных привычек примы: ни самолюбования, ни желания красоваться на сцене, ни тяги к славословию в свой адрес. Для нее театр (будь то спектакль или творческий вечер) – это всегда работа. Причем работа взаимная. Широко известна ее дисциплина в отношениях с режиссерами и требовательность по отношению к партнерам. Впрочем, эта требовательность относится и к зрителям: за вечер актриса неоднократно просила публику отключить мобильные телефоны: «Вы мешаете не только мне, но и своим соседям».

И хотя во втором отделении мобильники затихли, Светлане Крючковой все равно пришлось нелегко, потому что в последних рядах зала один из зрителей стал громко беседовать. Не помогали ни взгляды в его сторону, ни замечания и просьбы. Наконец, посреди цветаевского стихотворения Светлана Крючкова остановилась и сказала, что не станет продолжать до тех пор, пока человек не покинет зал. Он затих. Но едва актриса продолжила чтение, как хулиган снова заговорил во весь голос. При этом администраторы Дома ученых, которые перед началом концерта проявляли исключительную строгость (у обозревателя «НИ» билет проверяли четыре (!) раза), оказались бессильны. «Даже представить невозможно, чтобы нечто подобное творилось в Петербурге!» – сказала актриса.

Впрочем, если бы в последнем ряду говорила и целая рота солдат, концерт Светланы Крючковой все равно прошел бы на высоте, поскольку она всегда с ходу «берет зал» неожиданной человеческой глубиной своих героинь. Она знает про них нечто большее: «Когда фильм «Похороните меня за плинтусом» вышел на экраны и старший мой сын Митя увидел меня в роли бабушки, он сказал: «Мама, мы тебе внука воспитывать не дадим». Я всегда говорю в таких случаях: не надо путать меня с героинями. Я не бабушка из «Похороните меня за плинтусом», я не Нелли Леднева и не тетя Песя Шмухлес. Я актриса и умею переключаться с одного на другое. Вот тут я артистка, а здесь я пишу книгу, а здесь составляю поэтическую программу и провожу исследовательскую работу, а здесь я театральный режиссер… Миша Козаков шутил: «Я не гениальный артист, я не гениальный писатель, я не гениальный режиссер, но все вместе – выдающаяся личность».

На творческом вечере Светлана Крючкова рассказала и о своих «больших переменах». Недавно, например, она участвовала в концерте, посвященном Иосифу Бродскому (праздновалось 25-летие со дня вручения Бродскому Нобелевской премии). «Был чудесный вечер в Эрмитажном театре, – рассказала она. – Струнный оркестр играл любимую музыку поэта. И приехал из Швеции близкий друг Бродского – член Королевской шведской академии наук Бенгт Янгфельдт. Я с ним познакомилась. Говорили о поэзии, и вдруг он сказал: «А моя жена пишет музыку и даже написала музыку к нескольким стихотворениям Марии Петровых». Меня это очень удивило, потому что и в России-то не все знают имя этой поэтессы. Мы обменялись координатами. Он уехал и через день звонит: «Светлана, а вам что-нибудь говорит имя Ляли Якубович?» Я закричала: «Ляля! Вы ее знаете? Вы ее видели?» Он ответил: «Это моя жена». А с Лялей связано вот что. 1970 год. Я училась в Москве в Школе-студии МХАТ. Как и вся молодежь того времени, мы собирались компаниями, и однажды я услышала замечательную девушку, которая играла на гитаре, аккомпанировала себе и пела дивный романс Пастернака. А через некоторое время я узнала, что девушка уехала за границу на ПМЖ. Тогда мы думали, что больше никогда наши судьбы не пересекутся. И я жалела, что девушки той нет, потому что стала исполнять романс, но не знала, чья это музыка. И вот, пожалуйста. Бенгт Янгфельдт говорит: «Это моя жена». Через столько-то лет! Я кричала в трубку: «Ляля, я пою твой романс, но не знаю, кто музыку написал». Она говорит: «Светочка, это написал мой дядя, хотя и я помогала ему в этом» – «А можно, я буду его петь?» – «На доброе здоровье. Пой, сколько хочешь». Естественно, мы разговаривали полтора часа, и теперь расставаться, надеюсь, не будем». Этот случай актриса рассказала неспроста. Она фаталист, верит в судьбу, и подобных историй в ее жизни всегда предостаточно.