Posted 22 декабря 2005,, 21:00
Published 22 декабря 2005,, 21:00
Modified 8 марта, 09:28
Updated 8 марта, 09:28
Сорвиголовы Страны Советов
Среди киноплакатов с до боли знакомыми образами и именами (тут и Орлова на Волге, и Чапаев с Петькой у пулемета) встретился один экспонат, который можно назвать подлинным героем выставки. Под ним имеется следующая табличка: «Неизвестный автор. Неизвестный фильм. 1920-е годы». На синий фон в манере коллажа наложены: сильно увеличенное лицо блондинки с широко раскрытыми глазами (то ли в страхе, то ли в удивлении), черный ссутулившийся господин в цилиндре и, наконец, рыкающий лев. Три эти элемента можно считать матрицей советского плаката: здесь и крупный план модной девушки, и дьявольский лик капитализма (одновременно, впрочем, страшно притягательный), и просто интригующий кадр – ревущий лев сулит мощный заряд эмоций.
Советский киноплакат 20-х годов выполняет сразу две задачи: небольшую – интригующе знакомит с сюжетом фильма и главную – показывает, где добро, а где зло. Понятно, что согнувшийся фигляр в цилиндре – это воплощение зла. Точно таким же злом являются небоскребы, шикарно обыгранные в плакатах братьев Стенбергов, дымящие черно-белые заводы и толстые мещане (на плакате к картине «Опиум» 1927 года в виде игральной карты изображены жирный лавочник и перевернутый под лавочником священник). Добрые персонажи в 20-е годы не столько изображались, сколько угадывались – «нашим» был тот, кто смеется над старым миром, кто его презирает. Лишь в сталинские тридцатые на сцену (и, соответственно, на плакаты) вышли «новые советские люди»: пышущие здоровьем физкультурницы, крестьянки и работницы, идеологически подкованные герои Гражданской с былинными русскими богатырями и бунтарями (Стенька Разин, например).
Как самое народное искусство графический плакат не претендовал на долгую музейную жизнь. Киностудии печатали его на самой бросовой бумаге, в дело шла и оборотная сторона листа. Однако язык афиши оказался едва ли не авангардней самого авангардного кинематографа: он еще долго сохранял черты конструктивизма (это и «оторванные» головы, которые вставлялись между заголовками, и парадоксальные кадры в самых эффектных ракурсах, и общее ощущение резкого движения). К тому же в отличие от кинопленки он был
цветным (на одном из плакатов над девушкой склоняется некий зеленый персонаж, похожий одновременно и на вампира, и на марсианина). Наконец в этом жанре появились признанные классики: братья Владимир и Георгий Стенберги, работавшие почти над всеми хитами 20-х годов. Спустя почти сто лет видно, что они на голову выше других своих коллег.
Впрочем, и в массе прочего, вполне предсказуемого материала встречаются необычайные перлы. Так, художник Болотов для рекламы фильма Охлопкова «Митя» создал настоящую фантасмагорию в духе Босха: за мужчиной, судорожно сжимающим куколь с младенцем, несутся ожившие самовары, тазы и прочая кухонная утварь со страшными глазами. До такого пока не поднялись даже креативные пиарщики «Ночного дозора».
Не раз было замечено, что именно массовая или ширпотребная продукция ярче всего воссоздает колорит и дух эпохи. В отличие от современных афиш, где главными элементами оказываются звезды – объекты вожделения, погружающие в сладкий сон, зрителей 20-х годов больше привлекал «дух современности», ощущение резкой смены времени и его ускорения. В этом плане и выставка имеет невероятный ритм, словно в одну минуту спрессовываются кадры десятка картин. После этого, при выходе на Патриаршие, становится понятным, откуда взялся знаменитый булгаковский полет Маргариты, который вряд ли воспроизведет расслабленный сериал нашего времени.