Ода станкам

Бывшая фабрика технических бумаг «Октябрь», как и большинство ее отживших соратников, в центре города теперь используется не по назначению. Там развернулась выставочная площадка, где периодически проходят вернисажи современных художников. Художникам место очень нравится: просторно, потертые стены, крутые железные лестницы, тени забытых рабочих и развалины ржавых механизмов. Короче говоря, артистический хаос вперемежку с хаосом реальным. В том, что Валерий Кошляков присмотрел именно это пространство для нового проекта с инфернальным названием «Саркофаг», ничего удивительного не было. Ведь Кошляков известен как певец советских руин, имперской меланхолии и создатель архитектурных фантазий на самом непрочном из всех материалов – на упаковочном гафрированном картоне. Удивительно то, с какой ответственностью он подошел к работе. В иные времена за такой объем произведенной арт-продукции немедленно дали бы знак почета.

Почти тысяча квадратных метров плотно уставлена картонными макетами, живописными холстами и картонными же столбами. Где-то на нижних этажах, среди замерших станков с шумом проносится поезд (на видеопроекции). А на верхнем этаже развернута перспектива постсоветского пейзажа, обозреваемого с высоты низко летящего «кукурузника». Перед зрителем проплывает типичная кафе-стекляшка с обвалившимися буквами, брошенный среди поля трактор, забрызганная нефтью и покосившаяся вышка, разломанное днище корабля «Смоленск», непонятного назначения город-башня, напоминающая конструктивистские фантазии Татлина. Все это создано из картона, реек и держится, что называется, на честном слове.

Фабричный зал можно было бы принять за выставку студенческих работ архитекторов (именно такие клееные макеты сдают в качестве диплома), если бы не выразительные холсты на стенах, задающие тон и смысл всей затеи. На холстах – полустертое расписание поездов, следующих по бескрайним просторам сгинувшей страны, автопортрет художника в рабочей кепке, вид город Смоленска сквозь туман чадящих труб… К слову сказать, именно этого антуража – фона или среды – не хватило для того, чтобы вся инсталляция смотрелась единым целым. Той самой метафорой советского павильона, которую старался воссоздать художник.

Экспозицию Валерия Кошлякова можно считать удивительным достижением. Во-первых, вполне успешный художник – станковые вещи Кошлякова ценят на всех международных ярмарках – обратился к сугубо некоммерческому проекту. Его «павильон» проживет меньше месяца, а потом исчезнет или разлетится на куски. На фоне ярмарочной «Арт-Москвы» и стремления актуальных художников навеки вписаться в музейные фонды или на стены богатых коллекционеров такой чисто артистический порыв дорогого стоит. Во-вторых, это героическая попытка возродить жанр инсталляции, о которой многие слышали, но никто в последнее время ее в галереях не видел. Кошляков, подобно Дон Кихоту с его мельницами, вступил в сражение с фабричными корпусами.

«Саркофаг», впрочем, получился менее монументальным, чем ожидалось. Но уже одно то хорошо, что он не похоронил надежды на светлое артистическое будущее умерших фабрик. Ради таких выставок стоит останавливать станки.