Министр картиной красен

Официальное открытие состоялось в Пушкинском еще вечером во вторник. По торжественности и долгим речам открытие одной картины не уступало какому-нибудь долгожданному вернисажу с сотней произведений. Когда речи кончились, перед входом в зал, где выставлено «Святое семейство», охрана устроила давку. Шедевр показывали строго по ранжиру: сначала немецкой делегации, сопровождаемой директором Ириной Антоновой, потом VIP-гостям (Ахмадулина, Мессерер, Лановой и другие), а затем уже журналистам и рядовым приглашенным. Причин для столь помпезного действа было несколько. Во-первых, картины такого уровня в России – очень редкие гости. У нас в музеях нет ни одной работы Андреа Мантеньи (1431–1506), считающегося основоположником эпохи Возрождения, прославившегося своей страстью к рельефности образов, к копированию античных памятников и, по словам госпожи Антоновой, «сочетанием жесткости с душевностью». Во-вторых, это символический комбэк шедевра в музей, где он чуть было не поселился навсегда. Всем известно, что собрание Дрезденской галереи с 1945 по 1955 год находилось в Москве, и лично госпожа Антонова, тогда еще молодой сотрудник ГМИИ, принимала участие в его сохранении и описании. Известно также, что директор Пушкинского и поныне считает возвращение дрезденских картин в Германию поспешным шагом. Ирина Антонова занимает жесткую позицию по поводу реституции: страны, пострадавшие от фашизма, имеют право на культурную компенсацию. Так или иначе, почти все выступавшие на вернисаже вспоминали те годы, когда Дрезденская галерея была московской (в том числе и министр Саксонии, сказавший, что он в Пушкинском «чувствует себя как дома»).

Когда зрители, наконец, смогли спокойно посмотреть картину, многие поняли, почему такие, казалось бы, хрестоматийные вещи надо видеть «живьем». Это, конечно, и краски (Мантенья под конец жизни немало секретов колорита перенял у северных европейских художников и венецианцев), и скульптурность фигур, плюс оригинальная рама с цветочным узором, придающая всему образу законченность и праздничность. Картина написана Мантеньей в поздний период творчества – к этому времени он потерял родных детей от первого брака, но у него родился внебрачный сын, именно поэтому такое внимание к семейному сюжету и образу младенца.

Если пройти за стенд, на котором висит «Святое семейство», можно изучить другого гастролера – «Портрет неизвестного с серыми глазами» кисти Тициана. Его привезли из Флоренции 7 апреля, приурочив к визиту Берлускони. Мало того, что тициановский портрет – вещь загадочная (до сих пор спорят, кто на нем изображен) и невероятно захватывающая, теперь у всех посетителей музея есть возможность проследить путь живописи Возрождения по двум шедеврам. Сначала был Мантенья с вниманием к рисунку и скульптурной форме, у которого ренессансные черты еще соединялись со средневековыми. Затем наступила очередь художника нового поколения, венецианца Тициана. У него главное место занял колорит (цвет), светское начало и идеал свободного, гуманистически образованного человека (не случайно в «Неизвестном» видели то поэта, а то и какого-то шекспировского героя вроде принца Датского Гамлета).

В столичном музее сложилась уникальная ситуация – в одном зале сразу две «выставки одной картины». Тут явно сказывается недостаток в Москве музеев высокого уровня, куда другие хранилища могли бы спокойно отдать свои картины. Впрочем, зритель остается в выигрыше. Не хватает только визита президента Франции, который бы привез «Джоконду» или папы римского с Рафаэлем.