Posted 22 марта 2010,, 21:00
Published 22 марта 2010,, 21:00
Modified 8 марта, 06:56
Updated 8 марта, 06:56
Нога и глаз Катрин Денев
В принципе, во всех смотрах, которые устраивает Дом фотографии, глубокую и серьезную кураторскую логику искать бессмысленно. Это, что называется, праздник для глаз – дефиле между рядами приятных фото. Конечно, тема просматривается. Особенно в этом году. Ведь известный франкофил Ольга Свиблова (директор Московского дома фотографии) главную ставку в привозных проектах всегда делала на Францию. Неудивительно, что на этот раз лидером по числу «серьезных» снимков оказалось знаменитое фотоагентство Magnum, предоставившее отличные снимки французского классика Анри Картье-Брессона (хотя поданы они в лучших традициях салата оливье – мясо вместе с горошком).
Удивительно как раз другое. Что лицом этого форума, который, по идее, должен задавать стандарты фотоискусства, оказались два страшно коммерческих и в буквальном смысле слова вышедших в тираж мастера. Никто не спорит: Питер Линдберг и Паоло Роверси – люди знатные, снимавшие для всех журналов мод. Линдберг однажды даже удостоился выставки в Пушкинском музее, где его черно-белые фото сравнивали с картинами Возрождения. Но в качестве фарватеров искусства при всем уважении к глянцу и гламуру эти завсегдатаи обложек не тянут. На фестивале «Мода и стиль в фотографии», с которым чередуется биеннале, они бы смотрелись в самый раз.
Их, правда, всячески пытались выдать за горячее блюдо высокой кухни. И даже под пикантным соусом: ведь свою последнюю подборку Питер Линдберг посвятил кинематографу. Монументальные фото сделаны словно на съемочных площадках триллеров и фантастических блокбастеров. В качестве актрисы-модели выступает бессменная Милла Йовович: нужно отдать ей должное – кричать, делать изумленный взгляд и вообще органично вживаться в рамки придуманного образа (при этом, естественно, в дизайнерском платье) она научилась. Питер Линдберг никогда не скрывал своей страсти к кино. Его вдохновляли фильмы Фрица Ланга и Херцога. Выходец из Западной Германии не раз признавался в любви к черно-белой эстетике немецких антиутопий. К ним еще добавились его фэшн-картины с инопланетянами, захватывающими в пух и прах разодетую пару.
В этот раз он настолько вошел в роль режиссера, что некоторые из его работ напоминают отдельные кадры, вырезанные из черно-белой пленки. Особенно остроумно это получилось с Катрин Денев – в одном месте показана только ее лодыжка, а в другом – размытый глаз. Можно было бы говорить о смелом абстрактном фотописании, если бы не подозрения насчет чистой политкорректности: вряд ли госпожа Денев смогла выдержать линдберговскую камеру, привыкшую вблизи разглядывать все трещинки и впадины модели (не случайно одна из серий названа «Вторжение»). Видимо, она не дошла до того момента, когда может заявить свой возраст в раме два на два метра.
Еще сложнее обстоят дела с вторичностью у Роверси. Этот открыватель эпохи супермоделей (о чем активно заявляют знаменитые портреты Натальи Водяновой) так и остался лучшим певцом анорексичных тел. Его модельный ряд, несомненно, изобретателен и изыскан. В одной из серий он «засвечивает» снимки с обнаженными натурщицами настолько, что они превращаются в классические карандашные эскизы. Но все это, повторюсь, смотрится как чисто журнальные выхлопы. Поверить в то, что нынешние фотохудожники вдохновляются этими вещами, при всем желании невозможно. Художественного в них ровно столько, сколько позволяет тысячный контракт.
В итоге манежный зритель мечется между принципиально спонтанными снимками 1930-х Картье-Брессона (в нагрузку дан вырванный из всяких контекстов и смыслов Андрей Безукладников с фотолетописью 1980-х) и разряженными любимцами глянца. Общее у них (кроме Безукладникова) – парижские мастерские. Остается надеяться, что, когда откроются остальные выставки фотобиеннале, Париж заявит о себе как о городе искусств и вдохновения, а не только как о старомодной ярмарке тщеславия.