Эльфы и наука

Афиша гастролей была составлена так, чтобы и себя (то есть итальянское искусство) не обидеть, и включенность в мировое балетное сообщество показать. Балет «Эксельсиор» впервые был поставлен в 1881 году и потряс современников грандиозностью. В трехчасовом спектакле участвовали 614 артистов, 12 лошадей, два вола и один слон. Для спектакля понадобилось 1600 квадратных метров декораций, 130 кулис, более 3 тысяч костюмов и 8 тысяч предметов бутафории. Гигантомания объяснялась грандиозностью задачи: хореограф Луиджи Манцотти решил сделать балет-обозрение, в котором отразились бы научные и технические достижения XIX века. Нет, все приметы типичного для той эпохи развлекательного балета остались – стайки девушек в красивых платьях, имитирующие опереточный канкан, обильная пантомима, национальные характерные танцы, техника резвых пуантов и лубочный конфликт добра и зла, разумеется, с хэппи-эндом. Но это было призвано на службу новым идеям, вере в то, что человечество стремительно идет в рай на земле, порукой чему расцвет науки и техники. В XX веке спектакль основательно (и не зря) забыли, но спустя 90 лет после премьеры аляповатое ревю решили восстановить. Правда, хореография не сохранилась, а бюджет современных театров не выдерживает лошадиные табуны и прочие дорогостоящие излишества. Нынешний спектакль театра «Ла Скала» – относительно скромная версия прежней вампуки. И ностальгическая фантазия о вкусах предков: мол, все, что было в старину, – хорошо.

Главный «конфликт» балета – столкновение (во все времена и в разных странах) признаков счастливого будущего и адептов уходящего мрачного прошлого. За команду первых играют персонажи по имени Прогресс и Свет – уверенные в себе балерины в белом. От имени вторых действует Обскурантизм – зловещий тип в черном трико с нарисованными костями. Злейшие враги будут сражаться за умы людей, в результате чего Прогресс победит, а Обскурантизм с проклятиями уйдет в подполье. Обескураживающая наивность зрелища не мешает ему быть помпезным: по рекам Европы плывет первый пароход, ученый Вольта изобретает установку для электрического разряда, в Египте открывают Суэцкий канал, в Альпах прорывают тоннель через горы. И есть вагон символов: девушки и юноши изображают Науку, Индустриализацию, Коммерцию и прочие прелести, вплоть до Гениев Цивилизации и телеграмм-молний. Если смотреть один раз – зрелище юмористическое до колик. Но повторить вряд ли захочется.

Балет «Сон в летнюю ночь» был поставлен Джорджем Баланчиным в своей нью-йоркской труппе, но спектакль популярен далеко за пределами Америки. Шекспировская комедия – редкий образец сюжетного спектакля у мэтра, славящегося «абстрактными» постановками. Есть мнение, что в повествовательных балетах Баланчин не достиг уровня, сопоставимого с его же бессюжетными опусами. Вечер в Большом театре как будто версию подтвердил. Казалось, что двухактный спектакль длился бесконечно. В зале тоскливо шептались: «Давайте на сцене все быстренько поженятся, и мы пойдем домой». На самом деле некоторая старомодность балета («мистер Би» использовал клише, затверженные им с молодости, с годов учебы в Императорском балетном училище Петербурга) не мешает его своеобразной прелести. А второй акт (свадьба трех пар героев) – танцевальный дивертисмент, сюжет как таковой завершился в первом действии. Гений Баланчина – мастера многолюдных танцевальных композиций – тут развернулся на том же уровне, что в его великих балетах, типа «Симфонии Си» или «Балле Империал». Но подвели исполнители.

Этот спектакль, вслед за Шекспиром, предполагает параллельные миры и две группы персонажей – людей и волшебных существ. Для последних Баланчин поставил танцы, в которых нужно демонстрировать легкость в сочетании с виртуозностью. Чтобы зритель с ходу включился в игру: да, именно так двигаются духи. Но в «эльфийских» сценах труппа не показывает требуемую инфернальную невесомость. Мало того, она одинаково скучновата и не особо технична, что в человеческой любовной путанице, что в мотыльковых порханиях под сенью ночного леса – любимом занятии свиты Оберона и Титании. На уровне солистов и в глубинах кордебалета нет баланчинской магии. Так, просто работа. Даже участие московских детей (из Академии хореографии), помогающих в сценической массовке, не вызвало должного умиления. Тем более что оркестр Большого театра под управлением итальянского «маэстро» Алессандро Феррари был ужасен. Впору заняться исследованием: почему в балет так часто ставят посредственных дирижеров? Ведь Мендельсон – не композитор Пупкин. Он заслуживает уважения.