Партитуры не горят

Рукопись сочинения нашла в архиве Шостаковича музыковед Ольга Дигонская. 24 страницы (3222 такта) оркестровой партитуры, обрывающейся на «полуслове», были вложены в автограф клавира оперы «Игроки», написанной в начале 40-х годов. После тщательного анализа (проверяли даже бумагу, на которой была написаны ноты) ученые установили, что эта рукопись – первый, неоконченный вариант Девятой симфонии. Со временем замысел композитора изменился, и симфония получилась не таким масштабным и монументальным музыкальным полотном, которого от нее ждали.

Пожалуй, ни один дирижер, кроме Рождественского, не смог бы исполнить ее лучше. Ведь любимое занятие маэстро – исполнять малоизвестные или напрочь забытые сочинения классиков. Он дописал несколько страниц, чтобы придать фрагменту завершенный вид. И так точно передал стиль Шостаковича, что никто, кроме специалистов, не смог бы определить, в каком месте рукопись оборвалась. После нее оркестр сыграл поэму для баса, смешанного хора и оркестра «Казнь Степана Разина» на стихи Евгения Евтушенко, которая прозвучала как реквием в память Шостаковича.

Трагический настрой концерта сменился на прямо противоположный, когда Рождественский перешел к очередному раритету – сюите из музыки к спектаклю «Условно убитый». Ее дирижер отыскал сам в одном из московских архивов. Точнее, не оркестровый вариант сюиты (эта партитура была утрачена), а ее клавир с пометками композитора, какой оркестровый инструмент должен звучать в том или ином месте. А специалист по музыке Шостаковича, английский композитор Джерард Макберни по этим заметкам сумел восстановить партитуру.

Спектакль «Условно убитый» был эстрадным ревю. Главного героя, который попытался сбежать во время военизированной игры, и был объявлен «условно убитым», сыграл Леонид Утесов. В ревю дебютировала певица Клавдия Шульженко, а одну из ролей, как сказал маэстро Рождественский перед исполнением этой сюиты, сыграла немецкая овчарка Альфа, одетая в балетную пачку. В начале спектакля Утесов появлялся на киноэкране, потом пролетал над залом подвешенным на канате и приземлялся на сцене. Шостакович в то время был молод, и ему тоже хотелось похулиганить. Неудивительно, что музыка вышла выразительной и легкой и в ней встречается немало специфических музыкальных шуток. К примеру, нежный и легкий как суфле вальс постепенно переходит в меланхолическое музыкальное «кваканье» духовых. А в одном фрагменте оркестр замолчал, и вместо него один музыкант, спрятанный в глубине оркестра, стал играть соло на маленькой гармонике.

Исполняя эту сюиту, Рождественский тоже решил слегка пошутить. Рассказывая об овчарке Альфе, он довольно комично ее изобразил: пока играла гармошка, скрестил руки под грудью и уперся пальцем в щеку, показывая, что ему, как дирижеру, здесь вообще делать нечего. А потом продемонстрировал несколько движений русского танца. Маэстро, как в прежние времена, сопровождал свое выступление историческим комментарием. И с актерским мастерством объявлял название каждого номера сюиты. А после концерта на бис еще раз сыграл «лягушачий» вальс.

Эстафету фестиваля Дмитрия Шостаковича скоро подхватят Максим Шостакович и Юрий Башмет, выступающими с концертами в декабре. А завершится смотр концертом оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева.