Танец с саблями

Костюмный балет XIX века «Корсар» поставлен по мотивам поэмы Байрона. Танцы рождаются на базаре приморского города, в пиратском гроте и в гареме восточного паши. Сабельные драки обрамляют историю любви предводителя пиратов Конрада и красавицы Медоры. Ее и сыграла Анастасия Волочкова, уже танцевавшая главную партию балета в краснодарской труппе Григоровича. Конрадом был украинский танцовщик Сергей Сидорский.

Редакция Григоровича абсолютно не похожа на «Корсар» Большого театра. В ГАБТе идет реконструированный под старину спектакль, а Григорович от такого подхода отмежевывается: в буклете кремлевского спектакля презрительно помянута страсть к «археологической точности» и «устаревшим сценам». На практике это значит, что у Григоровича из балета изгнана подлинная пантомима, выброшены многие действующие лица, а хореография приведена в соответствие со стремлением улучшить предшественников, которые, хотя и считаются великими, на самом деле нудны и нелепы.

Впрочем, сохранившиеся куски танцев Мариуса Петипа, автора русского «Корсара», непременно оставят. Вернее, оставят то, что считалось у нас подлинником. Ведь в стране издавна существует ритуал: маститый хореограф, что бы он ни делал, обязан публично клясться в верности национальному балетному наследию.

Труппа «Кремлевского балета» старалась изо всех сил, а ее прима Кристина Кретова произвела большое впечатление в небольшой, но технически сложной роли Невольницы. Но главной приманкой для публики стала Анастасия Волочкова, для одних – великая, для других – скандально известная и отлично «раскрученная». В недавнем интервью глава «Кремлевского балета» Андрей Петров деликатно дистанцировался от краснодарской премьерши: мол, Волочкову в «Корсар» пригласил Григорович, а он, Петров, не ярый поклонник ее творчества и смущен присутствием балерины в «желтой» прессе и «глянце».

Г-жа Волочкова в роли Медоры продемонстрировала вполне приемлемую технику. Ну, правда, упростила кое-какие комбинации и пару раз чуть не свалилась с вращений – с кем не бывает? Зато ногу задирала до ушей. Публика это любит, и, наблюдая за трюком, не заметит, выражаясь балетным жаргоном, стоп «утюгом» и «сухих» рук. И вообще, народу все это неважно. Куда интереснее следить, как балерина меняла сценические костюмы, преимущественно лилового цвета. Наверное, она полагает, что лиловое идет блондинкам. А думать о том, насколько акриловый («вырви глаз») колер ее лилового сочетается с тепло-красным камзолом партнера – не царское дело…

Зрители, битком заполнившие зал Кремлевского дворца, были настроены крайне доброжелательно. Народ, знающий мельчайшие подробности родов и свадьбы Волочковой, пришел восхищаться известной балериной и красивой женщиной. И, дай им возможность, зрители завалили бы ее овациями. Но такой возможности г-жа Волочкова не дала.

Не надо разбираться в балете, чтобы заметить отсутствие сценического темперамента, невнятную «игру» и ровную, словно приклеенную, улыбку. Г-жа Волочкова не понимает, что танцевать – не то же самое, что позировать для журнальной обложки. Холодная томность, с которой она демонстрировала себя на сцене, наповал убивала приключенческую и мелодраматическую интригу «Корсара». Зал это подсознательно почувствовал. И, если б не клакеры, мощно подогревающие публику, то жидкие аплодисменты, сопровождавшие чересчур часто выходившую на поклоны балерину, так и остались бы ее единственной наградой.