Актриса Кароль Буке

– Кароль, вы уже несколько раз были в России, и вот новая встреча. Откуда у вас такой интерес к нашей стране?

– Люблю далекие и неизвестные города, которые живут своей, отдельной жизнью. Оказавшись в них, ты понимаешь, что центр Вселенной находится вовсе не в тебе, и начинаешь шире смотреть на жизнь. Я была не только в Москве и Петербурге, но и в Сибири. Вот в Сибири – крутые мужчины: суровые, точные, большие. Я даже подумала: «А не влюбиться ли мне снова – теперь в сибирского мужика?» Впрочем, главной моей страстью в жизни всегда было и остается кино. А в Новосибирске, между прочим, один из самых красивых кинотеатров, которые я когда-либо видела, и любознательные зрители. Мне было интересно в Сибири. И хорошо в Санкт-Петербурге. Правда, на берегах Невы слишком медлительные, ленивые и скучные мужчины.

– Вы – выпускница философского факультета Сорбонны – умеете извлекать уроки из своих ошибок?

– Уроки никто не умеет извлекать, особенно женщины. Не очень люблю говорить о себе, потому что не вижу ничего увлекательного ни в своей истории, ни в себе самой. Но я всегда обожала рассказывать чужие истории: мне небезразлично, как живут другие люди, что происходит в их доме, в душе. Кажется, с годами я стала лучше рассказывать увлекательные истории. А помогла мне в этом учеба на философском факультете или театральная школа, даже не знаю. Но по своей сути я, конечно, не философ, а рассказчица. Точнее, сказочница и фантазерка. С мужчинами – особенно сказочница и неисправимая фантазерка.

– Не было ли у вас желания стать политиком или «первой леди»? В Санкт-Петербурге Павел Лунгин представлял вас как патронессу русско-французской киноакадемии.

– Меня не интересуют те сферы общества, где человеку не удается остаться свободным. Большая политика – как раз такая невозможная для меня область. Жена президента страны, на мой взгляд, – самая зависимая на свете. При этом я восхищаюсь женщинами-политиками, их смелостью, я бы даже сказала, решимостью бросить вызов мужчинам. Но мой выбор другой – я та кошка, которая гуляет сама по себе, и только так.

– Вы когда-нибудь сомневаетесь в себе?

– Всегда. И в моих словах нет ни доли кокетства. Постоянно упрекаю себя в том, что ленива, не так деятельна, как другие актрисы, не бросаюсь в омут с головой, а слишком долго раздумываю, взвешиваю. Хотя я Лев по гороскопу, и если выхожу в бой, то пощады никому не дам. Также не могу не понимать, что практически все мои героини – как в кино, так и в театре – талантливее, живее, предприимчивее меня. Рядом с ними я серая мышка. Пожалуй, ближе всех мне Флоранс – героиня фильма «Слишком красивая для тебя» Бертрана Блие. Но и другие мои героини – тоже ничего.

– Именно на съемках этой картины «Слишком красивая для тебя» у вас возник роман с партнером Жераром Депардье.

– С Жераром мы были помолвлены, но до свадьбы дело не дошло. Депардье покорил меня своим темпераментом, страстью, верой в то, что он делает, богатой фантазией, а главное, искренностью, с которой он относился к своим ролям, а потом и ко мне, к нашим отношениям. Искренность желаний и стремлений Депардье заставила меня отнестись к нему с уважением и вниманием, которые потом переросли в любовь. Тогда мне казалось, что ради этой искренности можно совершить увлекательное путешествие. Я не жалею: помолвка была веселой, хотя отношения были очень трудными. Депардье – все-таки большой, неуклюжий медведь. От природы, видимо, не уйдешь – тянет меня к большим грубым мужчинам.

– В комедии «Ремонт» ваша героиня Шанталь весьма оригинальным способом борется с любовными страданиями. Во-первых, затевает безумный ремонт в своем доме, во-вторых, учится танцевать. Нет ли у вас верного способа избавиться от несчастной любви?

– Оба способа, к которым прибегает Шанталь, могут быть весьма действенны в борьбе со стрессом. В жизни я не так весела, как мои героини. Скорее я даже пессимистка. Работа над комедийным фильмом, как ни странно, похожа на швейцарские часы, где каждый механизм четко отлажен и отрегулирован, и это помогает мне бороться с апатией и сплином.

– У вашей героини Шанталь в «Ремонте» двое озорных ребятишек, у вас тоже двое детей. Как вы воспитывали своих сыновей?

– Я принадлежу только своим сыновьям и больше никому. Простите, еще русской внучке – Дашеньке. Мой сын женился на русской девушке, и я этому факту очень рада. Ни кино, ни театру, ни мужчине, а своим мальчикам, правда, уже взрослым, – Димитрию и Луи, – я отдана целиком. Я сама выросла без матери и прекрасно знаю, что такое быть сиротой. Отец моих детей Пьер Рассам очень рано умер, и я старалась быть для своих сыновей и матерью, и отцом, и другом – словом, всем на свете. А было ли им со мной весело, лучше спрашивать у них. Я старалась создать для них надежную жизнь, чтобы они чувствовали почву под ногами. Хотя сама нередко ощущала себя птицей с обломанными крыльями. Как ни странно, но, несмотря на свой эгоизм, француженкам хорошо известно, что значит пожертвовать всем на свете ради любви. Да, мы можем вредничать, изображать из себя недотрог, заставлять тратить на нас целые состояния, но ради спасения любимого мужчины готовы расстаться и с семейными драгоценностями.

– Одного из своих сыновей вы назвали русским именем. Это дань любви к русской классике?

– Димитрий – красивое и святое имя (а я воспитывалась в монастыре), и русскую классику, особенно Чехова, я очень люблю. Кстати, моя первая роль в театре – роль Нины Заречной в спектакле «Чайка». Но сейчас я очень хочу сыграть Елену Андреевну в «Дяде Ване». Я видела спектакль Андрея Кончаловского «Дядя Ваня» и не могла избавиться от мысли, что роскошная женщина, которая создана для любви, но так и нереализованная как женщина, – это я, Кароль Буке.

– Ваша стихия – кино или театр?

– На сцене я чувствую себя как на кухне, более комфортно, да и хорошего материала гораздо больше. Тогда как в кино стало нелегко найти интересный и грамотный сценарий. Но когда я не снимаюсь больше года, то начинаю скучать и томиться. При этом понимаю, что только сейчас приближаюсь к тому, чтобы чувствовать себя абсолютно свободной. Раньше я многого боялась – съемочной площадки, новых партнеров, неожиданных ролей, а теперь страх наконец-то ушел.

– Не кажется ли вам, что славная эпоха великого французского кинематографа все-таки уходит?

– Кино изначально задумывалось как некий вид развлечения, не так ли? Другое дело, что кино в настоящее время стало очень дорогим удовольствием. Но всегда будут личности, которые захотят сделать в кино нечто свое, отличное от других, как это делал мой учитель Луис Бунюэль.