Племя молодое, но знакомое

В столице завершается Биеннале молодого искусства. Смотр талантов, по идее не испорченных ни вниманием публики, ни цеховой конъюнктурой, ни деньгами. Это, конечно, не «Фабрика звезд», но посыл тот же – пора срочно подыскать смену отыгравшей братии, властвовавшей на арт-сцене в 1990-х (Олег Кулик и компания во главе с Маратом Гельманом). Тем более герои перестройки уже воздвигли себе памятники в виде выставок в Третьяковке и солидных каталогов.

Поиск молодых художников в этом году стал финансироваться государством и приобрел размах международного действа. Это, с одной стороны, радует – теперь на главных галерейных площадках в мертвый сезон мы имеем не проходные экспозиции, которые по традиции устраивают кураторы, уходя на каникулы, а реально интересные проекты. Взять хоть открывшийся зал, который будет специализироваться на спайке искусства и науки (артистические опыты со всякого рода геномами и нано-технологиями для нас еще дикая экзотика). Это как летние трудлагеря – и дети при деле, и школе польза.

Об опасениях и сомнениях, связанных с плановым пестованием молодых, скажу чуть позднее. Для начала стоит понять, откуда вообще возникла эта тема – молодое искусство. С самого появления у нас арт-рынка для обозначения художников актуальных, продвинутых и лелеемых критикой использовались разные маяки-определения. Например, на заре 1990-х всеми силами подчеркивался нонконформизм мастера – мол, в советское время он в союзы не вступал, а творил на концептуальном чердаке. Тогда же начали летопись «второго авангарда», подняли на щит шестидесятников, устроили бум соцарта. В гору пошли дела у эмигрантов – выплыли и даже чуть потеснили Церетели (который, кстати, тоже примерял терновый венец «неформала») пронырливые «иностранцы» Эрнст Неизвестный и особенно Михаил Шемякин.

После того как идеологическая пена осела, в ход шли другие резоны. В начале 2000-х важна была личная и, как следствие, коммерческая успешность. Особенно ценились художники, вписавшиеся в западный формат – те, кого приглашали на Венецианскую биеннале или на крупнейшие ярмарки. Илья Кабаков считался недосягаемым американским богом – смог же человек правильно продать советское прошлое. Лучшей рекомендацией, конечно, считались аукционные цены. Гриша Брускин, известный до того узкому кругу ценителей соцарта, после продажи своего «Фундаментального лексикона» по цене более чем 400 тыс. долларов на «Сотбисе» объявлен мерилом профессионализма. Тут и выставка в Пушкинском не за горами.

Сегодня со всеми перечисленными критериями – андеграунд и деньги – произошел легкий коллапс. Цены, конечно, по-прежнему растут, но уже не удивляют. По крайней мере никак не влияют на уважение к художнику. Да, Дубосарский с Виноградовым по-прежнему расхватываются за тысячные суммы. Но за спиной критики давно их сняли с корабля и рассматривают почти как антикварных. Если же говорить о нонконформистах, они борются исключительно за музейные пространства – кто быстрее устроит ретроспективу в Третьяковке и станет членом церетелиевской академии. И почти полностью растрясли социальный запал.

С кризисом ценностей, после того как большая часть арт-звезд, что греха таить, не прошла проверку на медные трубы, взоры обратились на невинных чад. К тому же, войдя во вкус, наши коллекционеры поняли – надо покупать дарования на ранних этапах, пока их не перехватили «Кристис» с «Сотбисом». Отсюда и постепенно нараставший ажиотаж вокруг фестиваля «Стой! Кто идет?». Теперь этот междусобойчик перерос в биеннале – иные горячие головы даже поставили эту затею выше «взрослой». Пока вы возитесь с Кабаковыми, у нас земля рождает новых платонов и ньютонов.

Однако сложилась парадоксальная ситуация: под грузом ожиданий и надежд молодежь начала сильно проседать. Срочно потребовалась мощная подпорка в виде старших товарищей – так появилась выставка, где звезды брали шефство над начинающими коллегами, представляли их работы и комментировали актуальность. «Яблоки падают одновременно в разных садах» – название затеи – вроде как главная выставка биеннале.

Вот тут и проявилась слабая сторона любой госопеки юных дарований – такая опека плодит конформистов, артистов из серии «чего изволите». Один и тот же художник, собрав в кулак свои умения рекламного копирайтера, спокойно размещает свои вещи в разных местах, подстраиваясь под любую тему. Хотите политики и анархии? Пожалуйста – проект «Собери своего президента». Желаете чего-нибудь чисто «молодежного»? Мы вам граффити вмиг изобразим! Мы все можем, только вовремя свистните!

В качестве оправдания слишком покладистой и безликой молодежной массе (так же, как и на «Фабрике звезд», – попробуйте перечислить наизусть всех финалистов: безнадежное занятие) можно сказать только то, что у нас практически нет ни одного института, который бы готовил современных художников со знанием всех галерейных технологий. Вот они и учатся на практике. Тут поневоле не уйти от школьных банальностей, подобострастия и желания понравиться. Остается надеяться на старый, веками проверенный метод – талант дорогу пробьет даже сквозь всемерную опеку и заботу.



Автор – арт-обозреватель «НИ»