Posted 21 июня 2012,, 20:00
Published 21 июня 2012,, 20:00
Modified 8 марта, 02:26
Updated 8 марта, 02:26
– Максим, некоторые ваши коллеги, даже Андрей Макаревич, высказали свое отношение к протестным акциям последних месяцев. Вас же не было видно ни среди тех, кто выступал в поддержку оппозиции, ни среди защитников нынешней власти. Умышленно промолчали?
– Во-первых, я не Макаревич, меня не спрашивают журналисты обо всем, что происходит в стране. Во вторых, главные события разворачивались в Москве.
– Но у вас есть мнение о том, что происходит в стране?
– Цирк. Цирк был в том, как двое менялись должностями. Да и народ, если честно, хорош. Это же он выбрал их. Даже если где-то были фальсификации, то не намного. Можно «нарисовать» десять процентов, но не сорок.
– Игорь Скляр в одном из недавних интервью сказал, что ему будет чем заняться, если перестанут приглашать, и он сможет зарабатывать деньги в других профессиях. У вас будет чем заняться в таком случае?
– Нет, но я не думаю, что меня перестанут приглашать. Мои двадцать пять песен, любимые народом, будут кормить меня. Есть люди, которые выросли на них, они будут покупать мои новые диски, приглашать на корпоративы, свадьбы, вечеринки. К тому же я профессионал. Сегодня очень мало певцов, которые поют на сцене живьем. В основном артисты выходят и просто открывают рот под фонограмму. Кому это интересно?
– Алла Пугачева в программе у Познера объясняла использование фонограммы так: дескать, много концертов приходится давать артистам, вот они и устают петь живьем...
– Так не давай много концертов.
– Вы участвуете в дискуссии по поводу пиратских дисков и защиты авторских прав в России?
– Мне кажется, у нас в стране это не принципиально. Как автор могу сказать, что для меня важнее, чтобы люди услышали, что я делаю.
– И проценты от продаж не интересуют, и вас не злят бесплатные музыкальные сайты, где любой может даром скачать ваши песни?
– Я не парюсь по этому поводу. Знаю, что это не та статья доходов, которая меня разорит. У нас нет рынка по продажам дисков. Их никто не покупает. Можно думать: «Вот выпущу я новый диск миллионным тиражом, его купят, и я заработаю деньги». Да не купят! Это данность, и не надо скулить по этому поводу.
– Большой сторонник соблюдения авторских прав, Никита Михалков приводит в пример законопослушный Запад…
– У нас не Запад. Мы живем по законам орды… У нас первобытное общество. О каком Западе можно говорить?
– Вас совершенно не видно на телевидении. Неужели не зовут? Например, в те же «Две звезды»…
– Звали, но я отказался. Не вижу себя в таких проектах. Звали меня всюду, вплоть до «Звезд на ринге» Я же считаю, что надо заниматься своим делом. Я настолько ценю свою независимость, что не могу рисковать и появляться в таких телепроектах, где у меня не будет рычагов влияния. Вот приду в программу, а мне скажут: «Ты будешь петь с тем-то». Я же не буду капризничать, как барышня: «Не-е, с тем не хочу, давайте другого…», и получается, что не смогу повлиять на ситуацию так, как хочу. А потом мне будет стыдно за то, что спел идиотскую песню. И все будут говорить: «Зачем Леонидову это было нужно?» Популярности мне это прибавит? Нет. Убавит? Нет.
– Но не отказались от роли в фильме про Высоцкого…
– Мне это было интересно. Когда показали кусочек снятого материала, сначала даже подумал, что это старая запись с самим Высоцким, только потом понял, что съемки современные. А как это сделано, не понимал. И тогда понял, что это будет хулиганская интрига, и захотелось принять в этом участие.
– И каково было быть на площадке рядом с Безруковым в роли Высоцкого?
– Сам процесс гримирования я не видел, это было как святая святых. Но когда он выходил на площадку, когда мы играли, то ощущения у меня были потрясающие. Сергей очень хороший артист. У него была такая пластика, настолько точно он передал манеру Высоцкого говорить, что иногда хотелось назвать его Владимиром Семеновичем.
– Творчество Высоцкого было необычайно популярно в стране, несмотря на то что официально оно было почти под запретом. А вам не кажется, что сегодня у нас возвращается цензура?
– Я против цензуры, но дело не в ней, а в воспитании. Публику надо воспитывать, и тогда она не станет есть брюкву, а предпочтет что-то послаще. Сейчас в России наступило время капитализма без человеческого лица. Везде идет циничная купля-продажа. Поэтому художественный вкус сегодня никого не интересует – ни наше прекрасное государство, которое насквозь коррумпировано, ни наше прекрасное телевидение, которое стоит на службе у государства. Ни в чьих интересах – прививать народу хороший вкус.
– Вы сказали, что сейчас все продается и покупается. И вы тоже?
– Конечно. Я зарабатываю себе на жизнь тем, что продаю свои услуги. Так же как и вы.
– Мадонна и Стинг тоже продаются?
– Они записывают диски, продают их, так же как и билеты на концерты. Все продается и покупается, но я не об этом говорю. Я имею в виду, что коммерция как способ существования стала главным.
– Вы участвовали в создании мюзикла «Продюсеры» в театре Калягина?
– Идея поставить мюзикл пришла Калягину и Смелянскому. Они довольно долго искали артиста на роль Макса Бялыстока. Насколько знаю, еще в то время, когда они начинали переговоры о покупке прав, а это было давно, лет десять назад, то Калягин сам хотел сыграть его. Тогда физически он еще мог вытянуть роль, но спеть не спел бы. Роль Макса физически требует много затрат. И вот Давид Смелянский вспомнил про меня и позвонил с предложением. Я пересмотрел американский фильм. Когда мы встретились, спросил: «Вы хотите, чтобы я сыграл, как Натан Лейн? Если да, то вряд ли получится. Я совсем другой и с удовольствием возьмусь за роль, если играть буду по-своему». У меня совсем другая психофизика, и я не смог бы сыграть, как Натан Лейн. Вместе с Калягиным мы придумали другого, брутального Макса Бялыстока.
– В одном интервью вы сказали: «Я свободен и за эту свободу плачу». Чем?
– Быть в системе всегда легче, чем вне системы. Есть система взаимоотношений, скажем, эстрадных звезд. Как правило, все эти люди находятся в одной системе координат: ходят друг к другу на презентации, вечеринки, так как светская жизнь требует все время быть на виду, чтобы тебя не забывали. Тут телевидение, там – журналы… Я всем этим не занимаюсь. Вы сами сказали, что меня мало на телевидении. Вот поэтому и мало. Для того чтобы было много, нужно быть в системе. Если ты аутсайдер, то платишь за это.
– Значит, для вас важно, с кем общаться?
– А для кого это не важно? Вам не важно?.. Для всех важно. Другое дело, что один наступает на горло собственной песне, а другому душевное равновесие, возможность не врать самому себе важнее, чем материальные блага, которые может принести вранье.
– Ваша супруга – актриса. Как уживаются два творческих человека?
– Нормально. Это очень здорово, когда есть общий язык и можно посмотреть на работу со стороны. Есть что подсказать, да и самому послушать подсказку. Я не представляю, о чем бы разговаривал с женой, если бы она была стоматологом. О корнях? О кисте? «Знаешь, дорогой, сегодня у меня был такой интересный зуб!»
– В театры часто ходите?
– Редко. Если честно, в Питере смотреть нечего. В Москве, наверное, есть. Я не театральный артист, хотя время от времени что-то и делаю для театра. Вот недавно вместе с московским товарищем Александром Шавриным написали мюзикл «Растратчики» по пьесе Валентина Катаева. Будем его ставить в Московском театре мюзикла под руководством Михаила Швыдкого. Буду играть в нем главную роль.
– Кто входит в ваш круг общения?
– Мои друзья, в основном артисты и музыканты. У меня есть друзья и не музыканты, но я понял, что их нельзя собирать вместе. Компании не получается. Можно только по отдельности, потому что темы для общения разные.
– Много читаете?
– Не всегда удается, но читаю. Я же песни пишу… Откуда я буду брать вдохновение?
– И что вас вдохновляет?
– Самое разное. Я и детективы могу читать. Для меня важно, насколько талантливо они написаны.
– Вы исполняете песни только на свои стихи? Не доверяете другим авторам?
– Будет странно, если я буду петь песни на стихи, допустим, Вознесенского. Они хорошие, но не мои...
Справка «НИ»