Двух героев из одного ружья

Приехав прошлой осенью на Балтийский дом, Иво ван Хове назвал свой чеховский спектакль «самым любимым»: «В Европе Чехова ведь чаще всего ставят в одной и той же манере: показывая усталых, скучающих людей, приукрашивая героев. Мне кажется, это штамп и ошибка… Его пьесы, на мой взгляд, – очень жесткий рассказ о провинциалах, но не таких, «в которых всё прекрасно», а о людях, наполненных злобой и чувством разочарования, неудовлетворенностью. Чеховские герои, как мне кажется, ничуть не пассивны, напротив, они крайне активны в борьбе против самих себя и друг против друга».

В спектакле с говорящим названием «Русские» и обозначением жанра, как черной комедии, как раз и рассказывается об этих злобных, разочарованных, неудовлетворенных, агрессивных провинциалах, с азартом крушащих все и вся. Спектакль поставлен по пьесе Тома Ланойе, объединившего две ранние чеховские пьесы – «Иванов» и оставшуюся в черновиках пьесу без названия, часто называемую по фамилии главного героя – «Платонов» (в подзаголовке значится: «Платонов встречает Иванова»). Фламандский драматург, работавший со многими известными европейскими режиссерами над переделкой классических пьес, взял чеховских персонажей, поселил их по соседству и перезнакомил их между собой, небрежно скрепив сюжетные линии бесконечными диалогами и монологами. Генеральша Войницева тут ходит в гости к Зюзюшке, а Боркин работает агентом у Венгеровичей, шурин Платонова Трилецкий ухлестывает за вдовушкой Бабакиной, Исаак Венгерович оказывается братом Сарры, а главные герои Платонов и Иванов соединены той мужской дружбой и пониманием, которые не нуждаются в словах.

Огромная сцена Городского театра Амстердама превращена в убедительный разгромленный пейзаж окраин мегаполиса. Тут и серые бетонные стены, размалеванные безобразными граффити, и торчащие трубы, и какие-то бесконечные закоулки, где удобно раздавить бутылку водки или справить малую нужду. В обшарпанном пространстве вечных сумерек (самое время выпить) привычно слоняются мятые, полупьяные, а то и обдолбанные мужики, фамильярно хлопающие друг друга по спинам, а потом с полпинка кидающиеся друг на друга с кулаками. А вот прекрасные чеховские героини, все как одна на высоченных шпильках, здесь ощущают себя явно не на месте. Женщины с трудом перелезают через какие-то бесконечные бетонные порожки, вглядываются, куда поставить ногу, и привычно в любую минуту готовы разнять драчунов… Над депрессивным пространством ощутимо витает сладковатый запашок марихуаны… Да и «прикид» персонажей голландского спектакля точно легко вписался бы в современный стиль города тысяч каналов и кофе-шопов.

В брутальном мире, созданном Иво ван Хове, нравы царят дикие. Том Ланойе собрал все «черные» штрихи из обеих чеховских пьес и усилил их. Тут и покушение на самоубийство жены Платонова, и смерть от чахотки Сарры (в финальном объяснении Иванов шваркает больную жену лицом о бетонную стену). Тут и данный бандиту Осипу Исааком Венгеровичем «заказ на избиение Платонова до увечий». Тут и привычное мужское издевательство над богатой вдовушкой Бабакиной (все персонажи почему-то упорно в глаза и за глаза зовут ее исключительно «Марфутка» и обращаются так: «Здравствуй, Марфутка Бабакина! Давненько не виделись!»)

Наконец, в финале оба героя гибнут от одного ружья. Как положено, искомое ружье появляется в первой же сцене, потом с ним долго таскается то один, то другой персонаж, а в финале им убивают целых двух героев… Вначале Софья стреляет в упор в Платонова. Потом внимательно наблюдавший за смертью приятеля Иванов поднимет отброшенное ружье, приладит к сердцу и застрелится…

Иво ван Хове любит строить свои спектакли по принципу «а в это время». Скажем, объединив три шекспировских трагедии «Антоний и Клеопатра», «Юлий Цезарь» и «Кориолан» в гигантский спектакль-сериал, режиссер сочинил зрелище на тему современных политтехнологий и ток-шоу как главного политического вида деятельности.

Соединяя две чеховские пьесы, он вычитал из них цельную и немного затрепанную историю диковатой русской души, азартной в своей страсти к саморазрушению. Насколько близки персонажи голландского спектакля к европейскому представлению о загадочных и экзотических русских людях, а насколько воспринимаются залом как самопроекции – трудно судить. Но, судя по стоячим овациям в финале и раскупленным на месяц вперед билетам, «Русские», что называется, попали в какой-то болевой нерв сегодняшней жизни «самого толерантного города Европы».