Холсты для постояльцев

Понять, где на выставке картины из «Москвы», а где просто из фондов музея, решительно невозможно. Заявление о наличии холстов из снесенного отеля понадобилось, видимо, для того, чтобы успокоить не в меру разгоряченных защитников старины. Ведь общественность долго недоумевала: куда же делись раритетные детали интерьеров сталинской поры? Вот, пожалуйста, часть их – в фондах объединения «Музей Москвы». Почти пять сотен холстов попали в запасники, и теперь некоторые влились в «Московскую палитру».

Формально выставка посвящена облику столицы. Она показывает, как изменение этого облика отражалось в работах живописцев. Главные перемены, если верить картинам, произошли до и после Второй мировой. В работах Бориса Рыбченкова и Николая Москалева последовательно изображено строительство Большого Каменного моста: вот он – в серых лесах под серыми зимними небесами в 1937 году, а вот – залитый солнцем и всеобщим счастьем в 1949-м. Вообще, вид на Большой Каменный – самый излюбленный пейзажный мотив всех официальных живописцев 1950-х годов. По Петровке проложили газопровод, тянущийся из Саратова, – длиннющая траншея запечатлена В.В. Шульженко в 1949-м. В качестве антитезы сталинскому новострою – тишайшие дворики Замоскворечья (еще с извозчиками и курами).

К слову сказать, именно в пятидесятые годы складывается своеобразная система пейзажных приоритетов: в масле писали «будни великих строек» и панорамные виды с высотками, графика (карандаш, акварель) – это для любителей старины. Виктор Календа в 1924 году оставил потомкам акварельный облик Сухаревской площади и Сухаревского рынка с еще не снесенной башней и толчеей тысяч людей на главной московской барахолке.

После столкновения нового и старого, холста и бумаги, по-другому воспринимаешь невесть откуда взявшийся раздел с картами и планами Москвы от 1813 года до сегодняшнего дня. Само собой, сначала начинаешь искать свой дом (который в большинстве вообще не в пределах города), а потом отмечаешь количество сносов. Особенно это видно по невероятно подробной карте 1907 года с любовно прорисованными церквями (те самые «сорок сороков»). Начиная с того, что границы Москвы начала ХХ века отмечали не автострады, а парки и сады (Петровский, Сокольники, Измайлово), и заканчивая немыслимой паутиной переулков в центре.

Дальше на выставке идут работы «шестидесятников» – и сразу видно, насколько же было обделено это поколение московским колоритом. Речь не только о довольно депрессивном наборе красок на холстах Обросова или Попкова. Здесь уже Москва показана как город давящий, лишенный, с одной стороны, уютной тишины древности, с другой – жизнерадостного кипения молодости. Сталинская архитектура потеряла свой романтический ореол – она превратилась просто в элитную застройку.

Именно так, с точки зрения сталинской роскоши и элитности, воспринимаются несколько натюрмортов пятидесятых годов с пышными розами и пионами. Скорее всего, они – из гостиницы «Москва». Иначе их присутствие на выставке, где основное внимание уделено улицам, совершенно непонятно (как, кстати, и портрет Сталина кисти Бродского). Устроители экспозиции постеснялись выделять гостиничные холсты. Наверно, чтобы не разжигать страсти. Как раз сейчас открыли «реконструированную» гостиницу напротив Манежа. И всем стало понятно, ради чего были все страсти по сносу – ради огромного торгового центра с дорогущими бутиками. Так что преемственность налицо: сталинскую роскошь сменила лужковская и постлужковская жажда наживы, уже не обряженная в одежды «высокого искусства для народа».