Сибирское землетрясение

Когда две недели назад московский дирижер Теодор Курентзис впервые поднялся за пульт оркестра Новосибирского театра оперы и балета, произошло невероятное. После первого взмаха его палочки театр содрогнулся, скрипачи и валторнисты стали падать со своих стульев. Остальные музыканты побросали инструменты и с ужасом бросились прочь от демонического москвича с длинными черными волосами и орлиным профилем.

На площади перед театром тем временем уже было полно народу. Перепуганные зрители бежали из зала (дело было во время представления «Дон-Кихота»). Балерины в пачках с трудом втискивались в такси. Хаос. Давка. Прочь! Прочь любой ценой... И только спустя два часа новосибирцы узнали, что виной всему – землетрясение.

На следующий день суеверные артисты пришли к директору, чтобы отказаться от участия в новом спектакле. Трудно понять, каким образом администрации удалось убедить завершить дело до конца, но в минувшие выходные на премьере «Поцелуя феи» самый большой театр страны (2000 мест) был полон.

Символический сюжет дягилевской «сказки ни о чем» (музыка Стравинского) хореограф Алла Сигалова переписала на новый лад. Получилась история о принце, которого дважды целует фея: сначала чтобы оживить его - младенца, замерзшего на дороге, второй раз – чтобы отвратить от невесты и завоевать его любовь. Музыки одного балета Стравинского на сказку Сигаловой не хватило, поэтому к «Поцелую феи» подверстали партитуру «Свадебки» и «Истории солдата» Стравинского. Костюмы русского модельера-авангардиста Андрея Шарова ничуть не походили на те, что шили к одноименному спектаклю сто лет назад портные Дягилева. Скорее, они походили на шедевры кутюрье Маккуина в киносаге о «Звездных войнах». В противовес ярким костюмам прибывший из Америки Валерий Левенталь, ставивший в 60-х и 70-х оперы в Большом театре, оформил сцену в виде черно-белого звездного неба. На всю эту роскошь было приятно смотреть, даже если бы никто из артистов не двигался. Сигалова сделала все, чтобы движения артистов не напоминали балетные. Синхронные взмахи руками и ногами трех десятков артистов больше походили на физкультурные упражнения, чем на классический балет. Сигалова вывернула классическую хореографию наизнанку, заменив сладенькие любовные дуэты и па-де-де на силовую акробатику, а символические жесты – на драматическую пантомиму. В результате спектакль больше походил на ожившее немое кино, где главное – не танец, а актерская игра. Сто лет назад подобную революцию в балете совершили Фокин и Нижинский. Их опыты тогда породили целую культуру «модерна». В минувшие выходные премьера «Поцелуя» потрясла Новосибирский театр не меньше землетрясения – в огромном зале аплодисменты гремели минут семь. Но последователей у балетмейстера Сигаловой сегодня найдется едва ли – в наших хореографических училищах не учат драматическому мастерству.