Posted 20 сентября 2009,, 20:00
Published 20 сентября 2009,, 20:00
Modified 8 марта, 07:29
Updated 8 марта, 07:29
Лицо – зеркало времени
Опасность любого рода тематических выставок, будь то «лицо в искусстве», или цветок, или лягушка с погремушкой (вот скоро в Третьяковке откроется выставка про игрушки в искусстве), – в том, что работы начинают подгоняться под заявленный стандарт. А зрителю предлагают концентрироваться на одном сюжете и выискивать сходство и различия там, где они и не предполагались: какая она, лягушка, в одной картине, а какая в другой. Понятно, что это сильно обедняет произведение (представьте себе, как бы смотрелись на выставке «Лицо» русские иконы). «На кой ляд мне нужно выискивать лягушку в каком-нибудь «Пруде с кувшинками» Клода Моне?» – задается вопросом озадаченный посетитель. «Хотя бы на тот, что без лягушки вы окончательно утонете», – резонно отвечают ему галеристы.
Увы, для показа ХХ века пока ничего лучшего не придумано. Попытки расположить вещи по хронологии или по авторам приводят к еще большему сумбуру – нередко в одно и то же время существовали диаметрально противоположные течения, направления и подстили. Не случайно большинство крупнейших собраний современного искусства (лондонская галерея Тейт или парижский Центр Помпиду) пришли к тематическим экспозициям. Дальше – уже забота кураторов придумать такие разделы, чтобы они были актуальны и интересны посетителям («кинокадр с живописи ХХ века», «феминизм», «гомосексуализм» и т.д. и т.п.).
То, что для своей коллекции от русского авангарда до работ самых последних лет (как русских, так и зарубежных) супруги Семенихины выбрали разворот в сторону человека, внушало большие опасения. Пейзаж или натюрморт – это еще куда ни шло. Но человек пролезает на холст и бумагу в слишком разных ипостасях – от парадного портрета до групповой сцены. И с первых шагов в экспозиции, развернувшейся на двух этажах, эти опасения только усиливаются: здесь тебе и типично академическое ню (работа Ильи Репина), и греческие прелести у Семирадского, и хрестоматийные натурщицы художников из «Бубнового валета». Ну и естественно, будут сталинские «девушки с веслом» (правда, в случае с «Физкультурниками» Самуила Адливанкина с веслом выступает юноша).
При желании, конечно, можно обнаружить постепенное исчезновение человека в авангарде 1910–1920-х годов, когда фигуры превращаются в абстракцию (Ольга Попова). И его, человеческое, возвращение вместе с соцреализмом. Но все это куда как меньше дает уму и сердцу, чем просто обнаружение редких и отличных картин – таких как «Гончар» Натальи Нестеровой. Кроме того, сам дизайн выставки (чередование светлых и затемненных залов) и непривычное для русских музеев любовное отношение к каждой вещи заставляют отвлекаться от «сочинения на тему» ради чистого удовольствия.
Самое интересное и захватывающее начинается после того, как мы перешагиваем рубеж перестройки. У Семенихиных выдающееся собрание галерейного арта 1990-х (времени расцвета «Кулика и Ко»). Это то, что зрителей ждет на третьем этаже. Там нас встречает натуралистическая скульптура британца Тони Мателли – молодая пара, на которую свалился рояль и которую предварительно изуродовали самыми разными инструментами (от ножниц до биты). Становится ясно, что с человеком художники конца ХХ века особенно не церемонятся. И если даже человека не калечат, в работах поп-артистов и постмодернистов (дуэт Виноградов–Дубосарский) ему отказывают в индивидуальности, низводят до уровня рекламного знака, используют как сексуальный фетиш, наконец, превращают в аксессуар (в очки или в манекен). После таких страданий, которые претерпевает лицо-образ у галерейных радикалов, зритель вправе ожидать катарсиса, разрешения этой драмы. И оно наступает. Последний зал – эффектный и ироничный – служит отличным эпиграфом. Его можно назвать «президентским»: здесь и портрет Путина 2002 года в виде эдакого Аль Капоне с сигарой (Дмитрий Врубель), и фотообраз Горбачева 1987-го словно с партбилета (Семен Файбисович). А между ними – автопортреты китчевых французов Пьера и Жиля – два жеманных гея застыли в президентских позах в дворцовых интерьерах. Ряд завершает «Новый русский президент» Константина Латышева (2000 год) – комиксовое изображение клоуна. Стоило отмахать сто лет, перебрать тысячи натурщиц и перепортить массу невинных существ, чтобы сосредоточиться на одном воплощении человека. Правда, за долгую историю человечность почти вся исчезла.