Выборы Икара

На каждом фестивале непременно встречается спектакль (а иногда и не один), по поводу которого возникает недоумение: а он-то как здесь оказался? Среди отобранных спектаклей Чеховского фестиваля «Икар» выглядит странновато: скромная легковесная полусамодеятельная поделка среди профессионалов тяжелого веса. «Икар» создан Даниэле Финци Паской пятнадцать лет назад. Это его первая работа, задуманная в швейцарской тюрьме, в которой молодой клоун сидел за отказ идти на военную службу и, по его словам, «начал задумываться о человеке и человечности. И возникло желание написать о потребности человека в свободе». Впервые «Икар» был сыгран на Миланском театральном фестивале, потом был в программе Fringe Эдинбургского фестиваля.

«Икар» – действительно типичный спектакль европейского Fringe: социальный, сентиментальный, крайне простой по реквизиту и антуражу. Даниэле Финци Паска начинает его с пролога, где рассказывает о своем сидении в тюрьме, шутит со зрительным залом и выбирает себе напарника для предстоящего представления. Требований два: напарник должен быть худым и знать английский. Худым – потому что ему предстоит изображать соседа по больничной палате, у которого парализованы ноги, и Даниэле Финци Паска будет его переносить по сцене на себе. Играется спектакль на английском языке, и хотя напарник говорит на сцене немного, но язык требуется. Спектакль идет без перевода, и потому зрителям перед началом представления раздается синопсис. На нашем представлении Даниэле Финци Паска выбрал девушку Машу. И в течение полутора часов она храбро лежала в кровати, слушала длинный рассказ о друге Аугусто, ранее лежавшем на ее месте. Мерила разноцветные накидки из птичьих перьев и махала руками, чтобы превратить их в крылья и улететь из больничной палаты, как легендарный Икар. Понятно, что в финале распахивается окно, и Даниэле, подталкивая напарника к двери, трогательно машет вслед. Полет удался!

Наша Маша все проделывала очень тщательно. Хотя за пятнадцать лет существования спектакля, как вспоминал Паска, напарники попадались всякие: «В Монреале я выбрал зрителя, привел на сцену, а он лег на кровать и начал отключаться. В общем, мне пришлось сначала со зрителем поработать, чтобы добиться хоть какой-то реакции».

Можно понять, почему сам Даниэле продолжает играть этот спектакль, где в свернутом виде содержатся и будущие блестящие клоунские репризы, и не подсвеченная юмором сентиментальность, и ностальгическая нотка о прекрасном прошлом. Паска считает, что спектакль помогает ему, ставшему режиссером, не забывать, каково это – выходить на сцену: «В последнее время я больше занимаюсь режиссурой или пишу, – говорит он. – Хотя и продолжаю играть этот спектакль. Я уверен – каждый режиссер должен выходить на сцену, чтобы время от времени вспоминать, как это страшно. Так же, как медсестра, которая хотя бы раз в неделю должна делать себе укол, чтобы не забывать, как это больно». А полюбившей Даниэле Финци Паску московской публике, видимо, полезно оценить, с какого низкого старта он начинал и какой длинный путь прошел от самодеятельного «Икара» до своего волшебно сделанного «Дождя» и виртуозного «Тумана».