Что год минувший нам готовил

Самые сильные театральные впечатления года были связаны именно с гастролями. На первом месте – приезд спектакля-легенды «Братья и сестры» Льва Додина, который открывал «Золотую маску». За двадцать лет, которые этот спектакль живет на сцене Петербургского МДТ, стал окончательно понятен масштаб постановки – события, выходящего за рамки только театра и ставшего явлением русской культуры. Познавательной для театральной Москвы стала панорама мирового театра, представленная летом на Чеховском фестивале (прежде всего «Иванов» Тадаси Судзуки, «Пьеса без слов» Мэтью Боурна, «Лес», поставленный Петром Фоменко в «Комеди Франсез»). Среди осенних гостей особое место занимает приезд Михаэля Тальхаймера с «Эмилией Галотти» на фестиваль NET. Это первое знакомство России с творчеством одного из ведущих молодых режиссеров Германии. Одев персонажей Лессинга в нейтральные пиджаки и классического покроя свободные платья, Тальхаймер опять же опирался на принципы театра классицизма: не осовременивать текст, но и не соблюдать верность изображенной эпохе. Режиссер построил спектакль-балет, где каждое движение, поворот, взмах ресниц, крик и шепот тщательно дозированы, выстроены и рассчитаны. Тальхаймер принял как абсолютную истину слова героев Лессинга о любовной страсти. И поставил спектакль о любви-ослеплении, любви, которая действительно похожа на наваждение и болезнь. От нее не ждешь ни свободы, ни счастья.

Немецкому спектаклю точно откликнулся спектакль литовского режиссера Оскараса Коршуноваса «Эдип-царь», привезенный на фестиваль «Балтийский дом». Режиссер перенес действие трагедии Софокла на детскую площадку: построив песочницу, водрузив качели, стенку для лазанья, и остроумно обыграл все эти «снаряды» для игр. Коршуновас построил свой спектакль на игре с расхожими представлениями о стандартах древнегреческих трагедий. Мир трагедии стал огромен, каким он бывает в детстве, и так же страшен. А молодой актер Дайниус Гавенонис прослеживает путь Эдипа убедительно и точно.

Вообще, в уходящем году актеры оказались на высоте, демонстрируя головокружительные образцы профессионального пилотажа. Алиса Фрейндлих сыграла умирающего от рака мальчика на московских гастролях театра Ленсовета в спектакле «Оскар и розовая дама». Фрейндлих на протяжении трехчасового моноспектакля ни разу не оступается, не сбивается, не фальшивит. Серый тренировочный костюмчик, розовый шарф, седые волосы. Кажется, актриса почти не пользуется гримом. Хрипловатый, такой знакомый голос не пытается подделаться под мальчишескую интонацию. Но любая фраза звучит правдиво и точно: «Прости, Бог, я не знаю границы твоей компетенции. Если ты этого не можешь, то я все понимаю…» Алиса Фрейндлих не пытается «сымитировать» десятилетнего Оскара. Но она идеально показывает его, мальчика, который проживает в день десять лет. Неожиданно и остро сыграл Александр Калягин в спектакле «Смерть Тарелкина». Для образа Варравина Александр Калягин щедро использовал свои многолетние наблюдения над российскими сановниками эпохи, когда наши чиновники по манерам и повадкам стали почти неотличимы от мафиози. Упоительным стало исполнение роли Аргана Василием Бочкаревым, показавшим на нашей сцене абсолютно счастливого человека. Нельзя без улыбки смотреть на эту фигуру в исподнем, кутающуюся в халат, носящуюся вихрем из отдаленной комнаты в свое покойное кресло. Василий Бочкарев прелестен, смешон и как-то лукаво простодушен в этой роли. «Мнимый больной» в постановке Сергея Женовача в Малом театре – одна из тех радостей репертуара, которая поддерживает зрителя в его любви к искусству театра. Для тех, кто предпочитает в искусстве не доброе, а трудное, предназначен спектакль Миндаугаса Карбаускиса по «Рассказу о семи повешенных» в «Табакерке».

Наконец, театральный год завершился мощным финальным аккордом «Гамлета» в МХТ. Юрий Бутусов подтвердил этой постановкой свое право на звание «первого среди равных» в кругу режиссеров среднего поколения, активно работающих в профессии. Московская сцена давно не переживала такого мощного выплеска художественной энергии. Разнообразный, построенный с изощренной и щедрой фантазией, ритмически безукоризненно выстроенный, этот «Гамлет» довольно точно отражает время, его породившее: время отсутствия общих мыслей, время, когда все враздробь и все живут днем сегодняшним, где потеряна перспектива «долгого времени», но где всем живущим остается азарт, яростное желание жить и чувство локтя с теми, кто рядом.