«Я клавишей стаю кормил с руки…»

Один из самых интересных композиторов-авангардистов Германии Вольфганг Рим специально обработал одну из частей своего сочинения «Охоты и формы» для Саши Вальц, в чьих художественных исканиях видит определенное родство с собственными. «Самый состоявшийся» композитор Германии и ее культовый хореограф, как выяснилось, совпадают в своем подходе к творчеству, в ощущении собственных сочинений как независимых объектов, «индивидов со своей собственной физиогномикой, своей судьбой, которые приходят, уходят и снова возвращаются совершенно без вмешательства творца; созданий, которые принадлежит и подчиняется авторской воле не больше, чем душа может принадлежать и подчиняться человеку, в котором она существует». Автор многих произведений для музыкального театра, Рим уверен, что танец – форма наиболее близкая его творчеству.

В постановке «Охоты и формы» на сцене соприсутствуют симфонический оркестр и тринадцать танцовщиков из Sasha Waltz & Guests и франкфуртский Ensemble Modern. Танцовщики возникают из-за спин музыкантов, легко скользя между пюпитров. Музыканты выходят на авансцену для соло, вплетаясь в хореографические группы неожиданным акцентом. В предфинальных сценах почти весь оркестр и все участники балета ложатся вперемешку на пол, и над распростертыми телами одинокими надгробными памятниками торчат продолжающие звучать то скрипка, то гобой, то валторна…

Музыка обретает в этой постановке характер животворящей мир силы, независимой от воли человека. Она одушевляет и музыкальные инструменты, и человеческие тела. Она стекает со струн и клавиш, заставляет человеческие тела вибрировать, двигаться, сплетаться, сталкиваться в немыслимых арабесках, взлетать и падать. Стоит звуку стихнуть, и мир умирает, как человеческое тело, из которого вытекла энергия жизни.

Шорох босых ног, ритмическое постукивание пяток по полу, свист рассекаемого телами воздуха вплетаются в музыкальную ткань постановки. Движение возникает само и как будто ниоткуда. Поймать начало движения, вычислить его конец, как и угадать тональность следующей сцены, часто невозможно. Ветер несет невесомых девушек в белых платьях, ритмично скользящих по плоскости сцены и налетающих на них ураганом брутальных танцовщиков. Вот сплелись и разлетелись. А вот начали нежно кружиться, заломив руки и ритмично наклоняя голову. Вместе с танцовщиками кружатся на авансцене и музыканты оркестра, создавая картинку броуновского движения частиц.

Люди-ноты, люди-звуки, люди – музыкальные частицы, движущиеся в ритм и такт музыке Вольфганга Рима в лучшие моменты спектакля, действительно кажутся ожившей музыкой. И понимаешь композитора, который на встрече с прессой, объяснял, что «Саша Вальц – удивительно вдохновляющая личность, умеющая вносить страсть и мысль в движения. И я верю, что теперь моя музыка попала в самые лучшие руки… Или точнее… – ноги…Нет, лучше сказать – в тела… Или – еще точнее – в людей…»

В диалоге Саши Вальц и Вольфганга Рима действительно ощутима та гармония понимания, когда диалог может длиться сколько угодно долго, забираться на любые высоты, касаться любых тем и парить над залом, даря зрителям ощущение причастности к полету, к рождению танца из духа музыки.