Музыкант Олег Нестеров

– Тем не менее продюсеры из «большого шоу-бизнеса» не хотят, чтобы что-то менялось. Их вполне устраивает, что «любит наш народ всякое г…», а у бизнесменов есть деньги заказывать на корпоративы раскрученных артистов. Вряд ли эти продюсеры будут способствовать развитию новых форм…

– Воротилам шоу-бизнеса следует посмотреть на старших братьев из политики, чтобы понять, что к чему. Прошлая эра закончилась окончательно и бесповоротно. Такого больше не будет, а будет что-то другое – на мой взгляд, более живое, интересное и правдивое.

– Но если перекидывать этот мостик, то в политике многие тоже отрицают возможность перемен.

– Да, но новое информационное общество уже встало во всей красе, со всеми плюсами и минусами. Я приверженец уже ставших традиционными взгляды Александра Барда (шведский музыкант, поэт, продюсер, социолог, владелец одной из крупнейших в Швеции интернет-компании. – «НИ»). Речь идео о «нетократии» (форма управления обществом, где главной ценностью является информация. – «НИ») и о «консьюмтариате» (низший класс такого общества. – «НИ»). Если Бард в 1999 году предсказал события, которые произошли в России в декабре 2011-го, то и к его прогнозам на дальнейшее тоже имеет смысл прислушаться.

– На проспекте Сахарова вы были с наклейкой «Чебурашка за честные выборы».

– Я с гордостью этот плакат носил (смеется): видите, даже Чебурашка за честные выборы, не говоря уже о серьезных фигурах типа Крокодила.

– До декабря хроника текущих событий в стране становилась не более чем предметом для шуток в соцсетях и для обсуждения в узких сообществах. Как получилось, что десятки тысяч людей почувствовали необходимость проголосовать ногами?

– Недовольство достигло предела, когда больше нельзя терпеть вранье и демонстративное нежелание власти считаться с мнением людей. После выборов что-то перещелкнуло, и я уверен, что ни при каких обстоятельствах мы не вернемся в прежнее состояние. Частный пример: я как индивидуальный предприниматель ходил сдавать декларацию в налоговую инспекцию, и в какой-то момент охранник проявил невежливость по отношению к посетителям. Его очень быстро поставили на место. Причем он сам настолько быстро «поставился на место», что я подумал: еще год назад это было бы немыслимо. Тогда налоговая инспекция представляла собой толпы обезумевших людей, которых любой охранник мог заставить ходить строем. Сейчас видно, что все – сознание у людей уже другое.

– Как мы знаем из истории, Россия достаточно легко срывается в хаос и насилие. У вас есть опасения, что это может повториться сейчас?

– Не дай бог. Но я думаю, что к этому может привести только фатальное стечение обстоятельств – знаете, когда у самолета вдруг сразу отказало одно, другое, третье, четвертое. Если что-нибудь одно откажет – ничего, запас прочности есть, он долетит. А отказ всех систем случается довольно редко. У людей, которые вышли на площади и заявили о себе, достаточно взвешенная, умная и достойная позиция, чтобы не скатываться в хаос. Если ждать чего-то такого, о чем вы говорите, – это точно будет исходить не от людей с Болотной и Сахарова.

– Но что им делать с этой своей взвешенной позицией – ждать, терпеть?

– Жить и излучать вокруг себя нормальные человеческие волны. В конце концов, эти волны будут приняты и на уровне охранника налоговой инспекции, и в нижайших муниципальных инстанциях. Дойдут и до самого высокого уровня. Глупо не ловить эти волны, поэтому и общество будет меняться, и политики будут меняться. Масса прекрасных молодых людей должна прийти в политику и, не побоюсь этого слова, в органы управления. Прекрасно, что все это началось. Ведь когда люди пришли на площади консолидироваться и солидаризироваться, выяснилось, что наиболее авторитетны для нас Акунин и Парфенов, а они не политики. У некоторых уже получается забабахать пикничок на 50 тысяч, чтобы всем было красиво. Почему же всю Москву не превратить в пикничок? Конечно, все будет постепенно, но движуха-то пошла.

– В обществе формируется запрос не на супермена-самодержца, а на нормальных порядочных людей во власти. Как вы думаете, таковые уже просматриваются?

– Конечно. Например, есть прекрасный Сергей Капков. Судя по его интервью и делам, он такой «свой среди чужих, чужой среди своих».

– Есть опасность, что ему не будут доверять ни те ни другие.

– (Смеется.) Может быть, пока не будут, но все пойдет не благодаря, а вопреки. Не хотел об этом особо рассказывать, но недавно «настоящий московский ансамбль» на 25-м году своего существования впервые представил Москву на Неделе недвижимости в Каннах. Аккурат в день моего рождения я отправился на набережную Круазетт, где мы сыграли на достаточно серьезном приеме. Москву представляли не матрешки с балалайками и не Газманов с Кадышевой, а «Мегаполис». Это было прекрасно и сказочно: мы настолько резонировали с Францией, Каннами, людьми, которые нас слушали, что я собственной шкурой ощутил происходящие изменения.

– Что по вашему нужно делать, чтобы и другие ощутили позитивные изменения.

– Я сейчас скажу, может быть, смешную для кого-то вещь. Нужно воздействовать на счастье людское, чтобы люди чувствовали гармонию и перемены к лучшему, чтобы заборы были прямее, чтобы дома в другой цвет красились, чтобы дороги зимой солью не посыпали, чтобы люди перестали терпеть, что все решают без них. В Китае, по-моему, при Конфуции министерство музыки по значимости было вторым после министерства налогов и сборов – даже военное было менее важным. Министерство музыки должно было следить, чтобы в Поднебесной империи были правильно настроены инструменты – то, о чем говорил Пифагор, объясняя гармонию сфер. Если вдруг инструмент неточно настроен и начинает играть негармонично, он создает неправильные волны: воспринимая их, люди становятся несчастливы и принимают все несовершенства мира как должное.

– А к нам это какое имеет отношение?

– Наша повседневная жизнь складывается именно из этого: когда автоматический мужчина в трамвае дурным голосом объявляет остановки, это влияет на людей сильнее, чем принято считать. Нужно менять этот культурный слой, работать с ним, как китайское министерство музыки, как бы смешно это ни звучало. Наша страна рождала прекрасные вещи и при царизме, и при коммунизме. Нужно, чтобы они интегрировались в реальную жизнь. Я недавно присутствовал в зале Чайковского на абонементе, где оркестр кинематографии под управлением Сергея Скрипки играл советскую киномузыку по оригинальным партитурам. Так вот, эта музыка лечит, создает правильные вибрации. И между прочим, билеты спрашивают за километр до зала. Мы почему-то взяли в Советском Союзе и у империалистов все худшее, что там было, но надо все-таки попытаться перетащить все самое красивое и удачное. Это будет возможно, когда порядочные люди будут управлять всеми процессами и наверху, и внизу. А от артистов и музыкантов требуется побольше правды и того, что будет очеловечивать нашу жизнь, вносить в нее счастье и гармонию.

– Нынешнее виртуальное «министерство музыки» затачивает свои инструменты как-то иначе: вместо гармонии мы имеем много попсы, шансона, а за правду отвечает рэп с его негативистским зарядом. Как это можно изменить?

– Постепенно, начиная с детских проектов, чтобы, по крайней мере, новое поколение вырастало нормальным. Например, я читал, что композитор Александр Маноцков пишет народную детскую музыку для проекта Филиппа Бахтина. Звукоряд будет не синтезированным, а чистым, как в Китае, как в Индии.

– Как вам лично удается сохранять такое спокойное и позитивное отношение к жизни? Есть какие-то вещи, которые выбивают из колеи?

– Есть, конечно, но с этим нужно как-то… работать, чтобы не выбивали, чтобы такие моменты не вызывали ответной агрессии. Главное – я стараюсь по крупицам отвоевывать свободу для себя. Это началось в 1988 году, когда я ушел из электроники, перестал быть инженером и работать на заводе. Принадлежать только себе и необходимость быть перед собой в ответе. Это не значит, что у меня сразу появилась исчерпывающая свобода. Наоборот, когда ты сильно зависим от конъюнктуры, от спроса на твою музыку, это ограничивает свободу. Но надо отвоевывать и отвоевывать...