Другая красота

Ореол мученичества возник вокруг Сапунова после его трагической гибели в Финском заливе. Согласно преданию, чуть ли не с детства художник знал, что утонет в расцвете сил. Оттого так страстно впитывал все новое и к 32 годам создал, по самым скромным подсчетам, почти 500 картин, эскизов декораций и рисунков. Нынешняя выставка не приурочена ни к какой памятной дате. Однако в Третьяковке сочли значительным поводом уже то, что на днях вышло отдельное исследование творчества Сапунова. Логика, в общем-то, проста: повод для показа живописца, ставшего символом русского модерна, вряд ли нужен вообще.

Друзья Сапунова, соратники по объединению «Голубая Роза», создали вокруг коллеги тот же туманный ореол тайны, видений и сладких грез, которым наполнены его картины. Брюсов писал о «неземном блеске» и «иной красоте» его живописи, другие говорили о «чарах театральности». Куратор нынешней выставки в Третьяковке назвала Сапунова просто: «Арлекином с душой Пьеро».

Пьеро и впрямь частый персонаж в его картинах, но это связано с тем, что итальянский театральный герой – знаковая фигура того времени. Самый известный образ Сапунова – декорации к «Балаганчику» Блока в постановке Мейерхольда. Он соседствует в первом зале со знаменитыми сапуновскими розами и рододендронами, чьи лиловые соцветия покрывают весь холст, как обои. Именно на эти символистские нежности и цветочные грезы в поэзии обрушивался Маяковский, называя декадентских творцов «кудреватыми Митрейками, мудреватыми Кудрейками». Сам того не желая, Маяковский определил и живописный стиль Сапунова: его полотна превращаются в завихрения красок, в нагнетаемые цветные пятна, в сплошные занавесы для театральных представлений. Кстати сказать, примерно к этому же одновременно с Сапуновым пришел основатель импрессионизма Клод Моне, закрывшись у себя в загородном саду на юге Франции. Моне писал огромные картины с лилиями, листвой и беседками. В общем, Сапунов на мировом фоне выглядит очень прилично. Неизвестно, как сложилась бы его судьба, если бы не трагическое происшествие: он мог бы, как большинство соратников, производить мягкий соцреализм (как Кузнецов, например) или превратиться в злобного авангардиста (а для этого все предпосылки были – стоит взглянуть на мерзкие рожи его «Чаепития»).

В галерейной экспозиции особо выделена одна картина, которая, по мнению кураторов, является безусловным шедевром Серебряного века. В центр второго зала помещена «Карусель» из питерского Русского музея. Вокруг нее «вертятся» все остальные образы: карусель становится символом летящего времени, ярмарочной суеты и балагана, столь любимых «упадническими» художниками. Сегодня она смотрится уже не так страшно и пророчески. Скорее даже наоборот: вполне подойдет для спальни в теплых тонах. Как бы то ни было, Сапунов – один из самых желанных живописцев в коллекциях нынешних российских собирателей. Забавно видеть на выставке картины из частных собраний (а их на удивление много), на которых яркими буквами где-нибудь внизу красуется отчетливая подпись художника: «САПУНОВЪ». Вроде печать подлинности. На музейных полотнах такой яркой подписи обычно не встретишь. Это ли не лучшее доказательство русской народной любви к декаденту? Увы, фальшивок «под Сапунова» сейчас на рынке едва ли не в два раза больше того, что создал сам мастер.