Posted 18 мая 2005,, 20:00
Published 18 мая 2005,, 20:00
Modified 8 марта, 09:38
Updated 8 марта, 09:38
Актер Николай Бурляев
– Николай Петрович, как появилась идея «Золотой витязь»?
– Это случилось в 1992 году, когда многие начали открывать собственное дело. Тогда, если вы помните, был коллапс в кино – актерская и режиссерская работа в стране угасала. Тогда нужно было попробовать собрать все здоровые силы русского кинематографа. И я стал задумываться: что же делать? Идея создать всеславянский кинофестиваль у меня родилась в одну ночь. И все как-то разом пришло в голову название фестиваля и его девиз. Хотелось, чтобы кинофорум назывался красиво, сильно, радостно, гармонично. А девиз был как бы оставлен мне Андреем Тарковским. В своем последнем интервью он сказал: «Кино должно быть поэтичным, оно должно возвышать человеческую душу». Примерно так звучит и девиз «Золотого витязя» – «За возвышение души человека».
– Вас не задевает, что в прессе вас нередко называют славянофилом?
– Да, я люблю славян. Более того, преклоняюсь перед ними и надеюсь на них.
– Русский писатель Герцен утверждал, что «русские – нация рабов, сверху донизу – все рабы».
– Я критически отношусь к людям, влекомым западной идеологией. Мне ближе то, что говорил Лермонтов: «Сколько можно тянуться за Европой? Пора жить своей самостоятельной жизнью и внести в общечеловеческое, свое самобытное российское».
– В середине восьмидесятых писали, что вы в своем фильме слишком идеализировали Лермонтова. Вы показали не настоящего Лермонтова, в жизни он, как известно, был маленького роста, кривоногий, не очень привлекательный для женщин. А у вас он – икона…
– Я сознательно хотел сделать фильм о герое нашего времени и показать пример самопожертвования, осознанного подвига во имя тех высоких идеалов, с которыми Лермонтов пришел в жизнь. Вот вы обмолвились о том, что он был кривоногий, маленького роста и хромой. Это говорит о том, что вы подвержены тому потоку сплетен, который нанесло на чистейший, прекраснейший образ Лермонтова наше лермонтоведение.
– Я сужу по воспоминаниям современников...
– Но кто оставил эти отзывы? Вы почитайте! Те, кто не был допущен Лермонтовым близко к сердцу! Иные, «допущенные», пишут совсем о другом Лермонтове – о любящем, бесстрашном, щедром, добром, нежном. А то, что он был маленьким, кривоногим и хромым, – сплетни и ложь. Его рост был за метр семьдесят, ведь он же служил в лейб-гвардии императора, карликов туда не принимали. Туда принимали двухметровых гвардейцев, может, от них и пошло отношение к его сравнительно небольшому росту.
– О ком еще из русских поэтов вы хотели бы снять фильм?
– У меня готов сценарий о Пушкине. Но вот уже восемь лет как Министерство культуры не дает мне сделать этот фильм. Спешу огорчить любителей эротики, голого Пушкина там нет. Но он будет живым и новоявленным – для осознания образа в наших умах. Он будет разный – и остроумный, и ругающийся, и хохочущий…
– Пушкин-бабник тоже будет?
– Я знаю, что это то, чего сегодня ждут. Не будет Пушкина-бабника, потому что все это сплетни. Да, он любил и каждому чувству отдавался полностью. Он был русским мужиком, православным, крещенным в детстве. В моем фильме это будет Пушкин державный, единственный допущенный императором до тайных архивов. Он знал тайны России, мог влиять на императора и был убит именно за это, а не из-за красавицы жены.
– Скажите, вы не думали о том, как бы сложилась ваша жизнь, если бы однажды к вам, тринадцатилетнему, на улице Горького в Москве не подошел Андрей Кончаловский и не сказал: «Мальчик, ты мне нужен».
– Если бы он не подошел ко мне на улице Горького около дома номер шесть, так или иначе все равно пришел бы в кино. Мои дедушка и бабушка по отцовской линии были актерами. Актерство уже было в моих генах. Еще до встречи с Кончаловским, в 1954 году, я в первый раз встал перед кинокамерой. Это были кинопробы фильма «На графских развалинах», правда, меня не утвердили.
– У каждого артиста в кино есть свой некий образ, или, как сейчас говорят, имидж, который они стараются сохранить до конца. Вам не жалко, что вот тот солнечный образ, который многие помнят по «Рублеву», «Иванову детству», куда-то пропал?
– Да никуда он не пропадал. Этот мальчик вырос. В «Военно-полевом романе» я играл солнечный образ Александра Нетужилина. Потом был солнечный Лермонтов, а дальше – Иешуа в «Мастере и Маргарите».
– Почему не сложилась ваша судьба в театре?
– По своей сути я не актер. Не люблю актеров, глядя на которых сразу видно, что они актеры, потому что они играют актеров. Я не актер. По сути я – играющий человек. Никогда не хотел быть актером, хотел быть режиссером и писателем. Режиссером я стал, а вот стал ли писателем – покажет время. Хотя меня уже приняли в члены Союза писателей России, и в мае прошла презентация моей первой большой книги, где собрано почти все или многое из того, что за 35 лет я написал в прозе, поэзии, а также публицистика и мемуары о моих друзьях.
– Там обо всем откровенно? В том числе и о личных человеческих слабостях?
– Понимаю, что вы имеете в виду. Не могу сказать, что в этом смысле у меня были очень уж большие проблемы, даже учитывая то, что свою первую рюмку я поднял в 14 лет. Кстати, в 1961 году с Высоцким, и потом все мои друзья были пьющими людьми. Жизнь нашей богемы, нашей элиты всегда сопровождалась застольем. Это считалось нормальным. Я как-то написал: «Пустое времяпровождение с элитой в дымных кабаках. До тошноты ночные бденья, застолья в творческих домах…». Мне была чужда эта жизнь, но она втягивала день за днем, год за годом, и я видел, как уходят из жизни мои друзья. Повесился Гена Шпаликов, ушел Высоцкий, ушел Олег Даль и еще много-много других людей. Глядя на них, я стал задумываться о том, что такое питие в жизни – в моей, в их, и стал понимать, что если я буду жить такой же жизнью, то мне придется «паковать чемоданы» в 37 – 40 лет. Я стал понимать, что это не помогает ни творчеству, ни здоровью. Мы напрасно думаем, что наши силы беспредельны. Нет! От каждой рюмки водки лопается сотня сосудов, а сам алкоголь выходит из нашего организма лишь через 21 день. И вот я задумался: или жить такой жизнью и очень рано уйти из нее, или все-таки понять, что это вредно, не нужно, что это не помогает, что нужно работать и успеть сделать в жизни очень многое. Я выбрал второе и отсек алкоголь принципиально на всю жизнь.
Справка «НИ»
Николай БУРЛЯЕВ родился 3 августа 1946 года в Москве. В 14 лет снялся в главной роли в фильме Андрея Кончаловского «Мальчик и голубь», затем в фильме Андрея Тарковского «Иваново детство». В 1961–1964 годах играл в Театре им. Моссовета. В 1964–1968 годах учился на актерском факультете театрального училища им. Б. Щукина и одновременно работал в Московском театре им. Ленинского комсомола. После окончания училища ушел из театра и активно снимался в кино. В 1975 году окончил режиссерский факультет ВГИКа. Народный артист России (1996). Лауреат Государственной премии СССР (1984), премии Ленинского комсомола (1976). В 1996 году основал Международное объединение кинематографистов славянских и православных народов, был избран его председателем. Президент МКФ славянских и православных народов «Золотой Витязь».