Песня о сердце красавицы

Первое, что приходит в голову по поводу «Риголетто» – мысль о том, как с момента премьеры (1851 год) на театральной сцене изменились понятия о должном. Упреки в вольнодумстве и непристойности в свое время получали и Виктор Гюго (автор пьесы «Король забавляется», по которой написано либретто), и композитор Верди, вернее, его либреттист, подвергшийся нападкам итальянской цензуры. Сомнения вызвал сценический образ августейшей особы, у Гюго крайне неприглядный, что, по мнению цензоров, могло спровоцировать революционные настроения в обществе. У драматурга действие происходило во Франции XVI века, в опере же пришлось уйти в Италию 17-го столетия и понизить короля до герцога.

Сегодня все это, конечно, неактуально, и на первый план в «Риголетто» выходят вечное несовершенство человеческой натуры, столь же вечное злоупотребление властью и фатальная сила судьбы, от которой не убежишь. Верди считал это либретто лучшим в своей практике. Написав партитуру всего за сорок дней, он украсил сюжет страстной романтической музыкой, в которой передал «сильные ситуации, разнообразие, блеск и пафос». На трагическом и (или) лирическом пафосе строится главный эмоциональный акцент для исполнителей: опера не из тех, где можно просто щегольнуть красотами голоса. Здесь нужны психологическая подлинность, драматическое переживание, тем более в концертном исполнении: не скроешься за историческими костюмами и пышными декорациями.

Наиболее сложный образ – придворный шут Риголетто: злобный и искренний, безжалостный и уязвимый, кривляющийся и беззащитный. С легкомысленным герцогом, дочерью шута Джильдой и прочими персонажами проще: они не особо выходят за рамки традиционных любовников, положительных юных героинь или оперных злодеев, хотя вокальных трудностей в этих партиях вполне хватает. Спевший Риголетто немолодой итальянский баритон Лючио Галло продемонстрировал высший актерский класс. Опытный мастер играл и вокалом, и лицом, и телом: в какой то момент голос шута звучал глумливо, в другой – грозно, а в третий – страдальчески. Казалось даже, что вместо концертного пиджака с галстуком-бабочкой видишь уродливый горб и хромоту этого «буффоне». Сценическое и певческое мастерство камуфлировало проблемы с отменным некогда голосом: видимо, от многолетней эксплуатации он звучал глуховато и немного «стерто». Молодой поляк Арнольд Рутковский (Герцог) при звонкой середине демонстрировал невнятные «верхи», но свою коронную песенку «Сердце красавицы склонно к измене» спел с таким видом, будто ему не важны какие-либо профессиональные трудности.

Но все забывалось, когда на сцену выходила Альбина Шагимуратова (Джильда). Примадонна мировой оперной сцены, которую ждут в Чикаго, Вене, Лондоне и Нью-Йорке, часто выступает на родине, в том числе и в родной Казани. Знаменитая ария «Сердце радости полно», где волей Верди сопрано как бы легко прогуливается, спускаясь по вокальным «ступенькам», была спета в благоговейной тишине зала. В нынешнем «Риголетто» Шагимуратова (на фото), казалось, превзошла сама себя: каждый звук ее великолепного голоса заслуживал оваций. Точно таких же, что сопровождали дебют молодой российской певицы на Зальцбурском фестивале, где она пела в «Волшебной флейте», а оркестром управлял легендарный Риккардо Мути. Или таких, какими Шагимуратову наградили пять лет назад, когда солистка получала золотую медаль вокального конкурса имени Чайковского. Ее манера держаться в коварной мелодраматической партии, где легко переборщить с переживаниями «напоказ», требует отдельной «пятерки» – за актерскую уместность. И можно поздравить молодого дирижера Михаэля Гюттлера: стоя спиной к вокалистам, он героически «ловил» персонажей многонаселенной оперы и одновременно выжимал из оркестра Московской филармонии все соки. Начиная с увертюры, смешавшей темы невыносимого горя, безжалостного рока и беззаботного бездумного веселья.