Posted 17 декабря 2012,, 20:00

Published 17 декабря 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:21

Updated 8 марта, 05:21

Режиссер Джо Райт

Режиссер Джо Райт

17 декабря 2012, 20:00
3 января будущего года состоится российская премьера фильма «Анна Каренина» режиссера Джо Райта и драматурга Тома Стоппарда с Кирой Найтли и Джудом Лоу в главных ролях. Эта картина – пожалуй, самая необычная и оригинальная версия великого романа Льва Толстого. В эксклюзивном интервью «Новым Известиям» Джо РАЙТ, ранее с

– Вы сказали, что для вас постановка каждого фильма – это учеба и познание. Что вы узнали, когда снимали «Анну Каренину»?

– Толстого и Россию, театр и кино. Каждый фильм начинается с вопросов, на которые я хочу получить ответы. В меня, вероятно, вшит чип с образовательной программой. Думаю, что взялся за эту экранизацию потому, что она позволила мне близко познакомиться с великой русской литературой. И для меня было большой честью то, что моим учителем литературы оказался Том Стоппард. Я, вероятно, узнал от него больше, чем от кого-либо другого.

– Как вам пришла в голову мысль поставить реалистический роман в театральных декорациях?

– Я лежал на диване в несколько подавленном состоянии и думал о том, что мне не хватит бюджета, чтобы снять все места, где происходит действие романа. Но я всегда мечтал сделать такой фильм, просто раньше у меня не хватало пороха в двух пороховницах (смеется). И вдруг почувствовал, что хватит.

– Значит ли это, что вы сделали авторский фильм?

– В некотором смысле да. Но вместе с тем и нет, так как большая нагрузка легла на актеров. Идея возникла при чтении Мейерхольда – русского театрального режиссера 1920–1930-х годов прошлого века. Он был убежден в том, что для постановки романа нужна стилизация, а не копирование действительности. Так что я попытался создать условное пространство для актеров. Это произошло всего за две недели до начала подготовительного периода.

– Тем не менее сцены с участием Левина вы сняли в реальной обстановке...

– Да, потому что в романе есть часть автобиографическая и часть выдуманная. Анна – толстовская, а Левин и Кити списаны с собственной жизни писателя. Поэтому Анне больше подходит театральная среда, а им – кинематографическая.

– Это не вызвало беспокойства у киностудии?

– Вызвало, но меня поддержали оператор и художник. Когда я заговорил о семнадцати лошадях, которые должны проскакать по сцене, они сказали: «Ну что же, это будет интересно!»

– Вы известны как мастер съемок с движения. Как вам удалось использовать их в камерном фильме?

– В театральной среде мы использовали театральные условности. Тем не менее для меня это очень киногеничный фильм. В одном из первых эпизодов показывается сцена, и камера на нее перемещается. Когда на сцене появляется небритый Облонский, а за ним парикмахер, следует монтажный перескок на лицо Облонского, и мы видим, что оно уже выбрито. Это чисто кинематографический гэг, невозможный в театре.

Кадр из фильма «Анна Каренина».

– Вы не любите актерство?

– Я считаю, что после Марлона Брандо актерская игра в кино не развивалась. Он был экстраординарным актером, и я могу бесконечно смотреть на него. Но ведь то же самое делали и те, кто его копировали. Потом появились копии с копий и так далее. Но ведь надо двигаться вперед. А исполнительское искусство совершенствуется в театре, но не в кино.

– Насколько важен для этого фильма юмор?

– По мысли Тома Стоппарда – весьма важен. Да и Толстой далеко не всегда серьезен, у него хватает и юмора, и иронии. Например, Облонский – комический персонаж, похожий на шекспировского клоуна.

– Почему ваш Вронский – блондин?

– Это связано с тем, что он – представитель «золотой молодежи». Этот класс в то время уже существовал, так что я не отклонился от действительности. Мне хотелось, чтобы он сиял.

– Правда, что вы не хотели на роль Анны никого, кроме Киры Найтли?

– Да, в роли Карениной я видел только Киру. Мне хотелось снова с ней поработать, и она стала частью концепции (Кира Найтли снималась в фильмах Райта «Гордость и предубеждение» и «Искупление». – «НИ»). Она бесстрашна. Ведь многие актеры и особенно актрисы очень боятся играть неприятных персонажей. Они хотят, чтобы зрители их любили, и стремятся каждую секунду быть привлекательными. А Кира не боится привлекать их интеллектуально.

– Она – ваша муза?

– Я не знаю, что это такое. Но если для меня кто-то и является музой, то это моя жена. С Кирой у нас тесные рабочие отношения. Она понимает меня даже тогда, когда у меня голова идет кругом. И может смеяться надо мной, когда надо.

– У вас постоянная компания сотрудников?

– Мой идеал – театральная труппа. Такая, какая была у моих родителей в кукольном театре, где все вместе работали и вместе двигались вперед. Я работаю с одним художником с 1997 года. Творчество – рискованная вещь, и мне нужна среда, которой я могу доверять и которая может остановить меня, если я зайду слишком далеко.

– Вы когда-нибудь думали снять фильм о современном обществе?

– Я уверен, что такой фильм имел бы спрос, но мне не очень интересна жизнь, которую я вижу вокруг. Меня больше волнует внутренний ландшафт, которого мало в современных фильмах.

– Какие еще литературные произведения вы хотели бы перенести на экран?

– Грэма Грина, я его люблю. Мне вообще нравятся британские писатели. Но сейчас я хотел бы отдохнуть от работы.

– Почему у «Анны Карениной» так много экранизаций?

– Возможно, потому, что никто не экранизировал ее соответствующим образом. Кроме того, это семейная драма, а публика это любит, как и мыльные оперы. Я посмотрел несколько других версий, в том числе с Гретой Гарбо. Гарбо замечательна, особенно в той знаменитой сцене, где она сходит с поезда и сквозь клубы пара идет к Вронскому. Да и сам фильм мне все еще нравится, но мы хотели многое сделать иначе. Том инвертировал эту сцену, так что у нас Вронский идет к Анне через клубы пара.

– Почему вас так интересуют женские характеры?

– Потому что мне нравятся женщины. Я не думаю, что они сложнее мужчин, но для меня они более привлекательны. Я рос вместе с сестрой, и мне по душе женская эмоциональная честность. Женщины вообще больше заняты своими чувствами, чем мужчины.

– Как вы выбрали на роль Каренина Джуда Лоу, ведь он намного моложе толстовского героя?

– Это была идея нашего кастинг-директора, и это был неочевидный выбор. Однако мне его мысль понравилась, ведь Джуд сейчас на вершине актерской формы. Главное, что она возникла тогда, когда я для нее созрел.

– Изменилось ли во время работы над фильмом ваше отношение к браку?

– Возможно. Супружеская любовь – лучший способ появиться на свет. Мне нравится быть женатым (кстати, мою жену зовут Анушка, но она не русская, а индианка) и нравятся супружеские обязанности. Я не считаю, что брак закабаляет. Напротив, он позволяет расти и выходить на новые уровни взаимоотношений. Каренин считает брак общественным институтом, а для Левина это духовное состояние, и я его понимаю. Я помню себя в двадцать лет, когда мне изменила подружка, – это было ужасно. Будь я Анной, я бы не вышел за Каренина, но я чувствую его драму – драму человека, который не может добиться любви от собственной жены.

"